Что все это значило? Возможно, какое-то волшебство, которым пользовались люди? А вдруг старуха одним движением глаз могла оживить этих зверей, которые, как заколдованные, неподвижно и бездыханно лежали на полу? Чтобы змея, например, ужалила меня в пятку или сокол вонзил когти в мое плечо? Я осторожно выбирала дорогу на пестром каменном полу. Тогда я не могла и представить, что вскоре перестану обращать внимание на всех этих животных точно так же, как Аменет, которая помирала со смеху, видя мой испуг. Ведь она, потехи ради, еще подбавляла масла в огонь, показывая мне одного опасного зверя за другим и страшным голосом подражая их крикам.
Мы обе были так поглощены всем этим – я своим страхом, а Аменет жестокой игрой, которую она вела со мной, – что совсем не заметили, как к нам приблизилась какая-то фигура. Только после недовольного: «Что это значит?» – старуха вздрогнула и замолчала, а я, наконец, смогла остановиться и, как бы ища помощи, уцепилась за одну из больших деревянных колонн, которые поддерживали потолок зала.
– Новенькая… – заикаясь, ответила Аменет, – ее прислал мне Сенмут… она пасла гусей… и такая глупая, что боится нарисованных зверей!
Однако встреченная нами женщина не обратила внимания на эти слова, а подошла ко мне.
– Не бойся, – сказала она, и ее голос звучал совсем не так, как голос старухи, – ведь эти звери не живые! Они всего лишь нарисованы краской на каменном полу – только для красоты, понимаешь?
Но я стояла и смотрела на нее. Красота! Пестрые, бездыханные животные у наших ног, высокие колонны, льющийся из широких окон яркий свет, в котором во всем своем великолепии переливались краски… и не только на каменном полу, но и на стеках, на потолке – повсюду сияние зеленого и синего, ржаво-красного и золотого… и среди всего этого – она в белом одеянии, обвивавшем ее стройную фигуру, с широким ожерельем, лежавшим на плечах наподобие сверкающего воротника, с нежными руками, ничем не угрожавшими глазами и устами, произносящими добрые слова! «Люди! пронеслось у меня в голове. – Все в них красиво!» Я решилась посмотреть в лицо женщины и увидела, что, хотя она и была несколько моложе моей матери, усталые складки уже пролегли от крупного носа к тонким губам. Я даже осмелилась взглянуть в ее глаза, похожие на темную воду, в которой преломляется свет звезды. Я подумала: «И они добрые? Не только красивые, но и добрые?» Я уже отпустила колонну, которую все время судорожно обнимала, и уже открыла рот, чтобы ответить, но тут внезапно заметила, что золотой обруч, державший черные волосы женщины, сделан в виде змеи, которая подняла голову, как будто собираясь напасть. Я опустила глаза и промолчала, и женщина прошла мимо меня.
