Я снова закричал, и снова никто не откликнулся.
Тогда в памяти всплыла картинка из прошлого — молодой и самоуверенный Ниал Уи Лохэйн преклоняет колена перед епископом, который посвящает его в сан.
Я испытал громадное облегчение.
Конечно, вся моя жизнь была отрицанием принципа самопожертвования, к которому обязывал сан священника. Но хотел я того или нет, я был и оставался священнослужителем. У меня было право, и я просто был обязан отпустить умирающему грехи.
— Уродец, — сказал я. — Я священник. Я могу отпустить тебе грехи.
В его глазах зажегся огонек.
— Ты сказал, что раскаиваешься. Я думаю, ты раскаиваешься во всех грехах, что совершил?
Он кивнул:
— Да.
Я стоял рядом с ним на коленях, а по стенам конюшни метались причудливые тени.
— Господин наш Иисус Христос отпускает тебе твои грехи. Deinde ego te absolvo a peccatis tuis, in nomine Patris, et Filii. Et Spiritus Sancti. Amen.
Я перекрестил его и сказал:
— Да будет мир в твоей душе!
— Спасибо! — едва слышно прошептал он и попытался улыбнуться.
Больше он ничего не смог произнести.
Тут за моей спиной раздалось покашливание. Я обернулся и увидел Рудольфа. Я даже не заметил, как он вошел в конюшню.
— Я слышал, что ты отпустил его грехи, — спокойно сказал священник.
— Да, он раскаялся, — коротко ответил я, не в силах дольше сдерживать рыдания.
Больше Рудольф не задавал вопросов, а просто опустился на колени рядом со мной и причастил Уродца святыми дарами.
А затем принялся читать псалом:
— Miserere mei, Deus, secundum magnam miserocordiam tuam…
Я вспомнил этот псалом и присоединился к Рудольфу.
Уродец потерял сознание, когда мы еще не дочитали псалом до конца. Он ушел из жизни очень тихо. Мы только заметили, что он больше не дышит.
Только после смерти Уродца Рудольф обратился ко мне:
— Ты священник.
— Да. Меня посвятили в сан.
Он многозначительно посмотрел на меня:
— Ты и сам понимаешь, что теперь я вынужден послать письмо епископу Эгину. По закону нельзя держать священника в рабстве. Королеву отлучат от церкви, если она не захочет освободить тебя, как только узнает, что ты священник. Но почему ты сам не сказал об этом?
Мне стало ясно, что нет смысла скрывать что-либо.
— Об этом я не думал. Я принял сан много лет назад, но никогда не служил мессы и не считал себя священником.
— Священниками становятся при принятии сана, а не из-за отправления службы.
— Ты прав. Но не думаю, что епископу Эгину или какому-нибудь другому епископу будет от меня польза.
