— Оставь меня в покое! Ты думаешь, я не замечаю, как ты преследуешь меня?
Немного помолчав, она повернулась к нему и непристойно захохотала.
— Люди могут подумать, что у тебя на уме вовсе не богоугодные намерения!
Священник ничего не ответил. Шагнув в сторону, он поднял лежащий на полу меч, а потом долго стоял и осматривал его, после чего, не увидев никаких повреждений, снова повесил меч на стену.
— Я давно уже говорил тебе, что не оставлю тебя в покое, — сказал он, — и, если я не ошибаюсь, сказал это здесь, в этом зале. И я сказал тогда, что сделаю это ради Эльвира. Перед смертью он обратил свои последние слова ко мне, передавая тебя и детей в руки Господа. И я чувствую перед ним ответственность за всех вас.
— Эльвир… — сказала Сигрид и принялась хохотать. Энунд уставился на нее.
— Похоже, в тебя вселился дьявол, — сказал он.
Кто-то вошел в зал, и оба они повернулись к двери. Это была Рагнхильд. Она спросила у Сигрид, что подать к вечеру, брагу или самое лучшее пиво по случаю дня святой Марты.
Сигрид выдавила из себя улыбку.
— Несколько дней назад был день святой Магдалены, — сказала она. — Не слишком ли часты эти праздники? Это священник Йон сообщает тебе обо всех этих днях святых?
Рагнхильд кивнула и с разочарованным видом вышла из зала.
— Не думаю, что тебе станет хуже оттого, что ты расскажешь мне, что случилось, — сказал Энунд после ее ухода. При этом он не спускал глаз с Сигрид.
— Мне нечего рассказывать тебе, — сухо ответила Сигрид. — Я не сделала ничего плохого.
— Когда кто-то отворачивается от Бога, он гибнет, даже если он и не совершал других плохих поступков.
Сигрид молчала.
— Ты плохо вела себя, Сигрид, — сказал он, серьезно глядя на нее.
— Можно ли хорошо вести себя, когда вы, священники, пугаете бедных людей своими криками о преисподней? — спросила она.
— Преисподняя и Божий суд — дело серьезное, — ответил он. — Но если нас привязывает к Богу только страх перед вечными муками, тогда наше христианство мало что стоит.
Ведь для истинного христианина наивысшее счастье в жизни — следовать воле Бога, даже если это ведет к его муками и смерти. И он с радостью принимает страдания ради своей веры.
Иногда я думаю, что для святого даже адские муки могут быть радостью, если он знает, что такова воля Бога. Для того же, кто ненавидит Бога, адом покажется вечное пребывание на небе.
Чем ближе мы к Богу, тем больше мы подчиняем свою волю Его воле, тем в большей степени мы обретаем обещанный Им мир, который невозможно обрести в мирской жизни и который не может поколебать никакая боль и никакое несчастье.
