— Да, — сказала она, — но, может быть, он вообще не вернется.
Хелена ответила не сразу.
— Если я и буду молчать, то, можешь быть уверена, только ради Суннивы, — сказала она.
Сигрид снова вздохнула, на этот раз с облегчением. В неприступности, которой окружила себя Хелена, появилась брешь, и она не замедлила воспользоваться этим.
— Как ты узнала об этом?
Во время разговора у нее опять появилось чувство раздвоенности, словно одна ее часть думала, говорила, прикидывала, как можно перетянуть Хелену на свою сторону, тогда как другая Сигрид уже прекратила борьбу. Она мысленно представляла себя ту, другую, лежащую и плачущую на мягком, сыром мху, не замечающую, как на лицо ее стекают капли дождя.
— Думаю, это была ты, выходившая на рассвете из кладовой, когда в доме гостил Сигват Скальд, — сказала Хелена. — И через некоторое время Сигват тоже вышел.
Сигрид ничего не сказала.
— В первый месяцы после смерти Грьетгарда я плохо спала по ночам, — добавила Хелена. — Я часто поднималась до рассвета и выходила во двор.
— Ты кому-нибудь говорила о том, что видела?
— Нет. После препирательств между тобой и Сигватом мне с трудом верилось, что я не ошиблась.
— Когда же ты стала уверенна в этом?
— Когда увидела ребенка.
— А потом ты говорила об этом с кем-нибудь?
Хелена покачала головой. На лице ее уже не было выражения превосходства, и, немного помедлив, она сказала:
— Я не могла это сделать из-за Суннивы. Я так полюбила ее, и я хорошо знаю, что значит… — она остановилась и сглотнула слюну, но потом нехотя добавила, — что значит быть приблудным ребенком.
Сигрид отвернулась. Ее словно обожгло высказанной ей прямо в лицо правдой: Суннива приблудный ребенок. Она посмотрела на дочь, которая уже начала хныкать, и девочка уцепилась за материнский подол.
Пытаясь быть приветливой с Хеленой все эти годы, она делала это ради Грьетгарда. Сама Хелена ее мало интересовала, к тому же девушка не выражала желания делиться с Сигрид своими мыслями.
Но сказанные ею слова открывали перед Сигрид ту Хелену, которую она не знала или просто не желала знать. И мысли Сигрид унеслись в прошлое, к детству Хелены.
Своего отца, корабельного матера Торберга Строгалу, Хелена никогда не видела; он умер еще до того, как она родилась. Мать ее была не особенно прилежной; она больше думала о мужчинах, чем о работе. И после того как Торберг побывал в Эгга, она стала совершенно невыносимой, и когда через два года после рождения Хелены она умерла при родах, никто, в том числе и она сама, не знал, кто был отцом ребенка; и когда ребенок умер, никто не скорбел о нем.
