Магдалена лестью выманила значительные суммы у своего скупого отца, чтобы истратить деньги на платья и драгоценности, в тайной надежде произвести впечатление на известного солдата, выросшего при дворе. Конечно, родители вынашивали другие планы насчет нее, иные, чем выдать ее замуж в семью новых христиан. При этом их богатство значения не имело. С тех пор как в прошлом месяце обнародовали эдикт об изгнании, всем евреям до конца июля необходимо было оставить свою собственность и покинуть королевства Кастилию и Арагон. Это касалось каждого, в ком была еврейская кровь, и особенно новообращенных христиан, таких, как род Торресов, у которых близкие родственники оставались приверженцами старой веры. Нет, семейство Вальдесов желало бы, чтобы их младшая дочь вышла замуж более безопасно, за кого-нибудь, кто обладал бы политической властью. Поэтому дон Бернардо позволил дочери сделать экстравагантный новый гардероб, готовя ее к дебюту при дворе королевы Изабеллы.
– Я выйду замуж за того, кого выберу, упрямо твердила девушка, затаив дыхание и еще раз прокручивая в мозгу свой план.
Конечно, план этот сработал бы только в том случае, если бы Диего был в Севилье, а не где-то за границей с Исааком Торресом. С бравадой избалованной шестнадцатилетней девушки она отбросила эту идею, решив, что не стоит над ней ломать голову.
Отец Диего был личным лекарем короля, прославленным целителем. Знакомство с ним установит первую связь между нею и его сыном. Несколько дней подряд она обдумывала этот план, решив простудиться, но потом сообразила, что такая уловка будет легко выявлена и осуждена Бенджамином Торресом. И вот теперь она больше недели наблюдала, как он каждое утро на рассвете выходит из дома, чтобы посетить больных в разных частях города.
В поместье Магдалена беспечно и без присмотра бегала сама по себе и была довольно опытной наездницей, поскольку не единожды падала с лошади Блоссом на дорогу как раз в тот момент, когда Бенджамин Торрес выходил из дома своего пациента. Несколько царапин и синяков необходимы, чтобы сделать происшествие убедительным, но Магдалена пострадала гораздо серьезнее.
Было прохладное утро, и она надела тяжелое бархатное светло-желтое платье. Цвет платья был ей к лицу, но, что более важно, ткань должна была защитить ее от слишком сильного увечья. Нетерпеливо набросив мантилью, она почувствовала, что ее подхватил ветер и кружева задели топазовую брошь, которая скрепляла мантилью у высокого воротника ее лифа. Магдалена увидела свою «жертву». Бенджамин вышел из арочной двери дома и стал садиться в свою карету. Его кучер послал лошадь в медленный шаг, и она поехала мимо них, разыскивая поворот, где могла бы резко дернуть Блоссом и упасть. Небольшой тенистый участок булыжной дороги порос сорняками, которые пышно разрослись на увлажненной дождем земле. Завернув за угол, Магдалена повернула Блоссом на этот участок, а потом резко натянула поводья. Испуганная лошадь встала на дыбы, а Магдалена издала пронзительный крик и попыталась аккуратно соскользнуть с лошади. Она ударила по стременам своими мягкими лайковыми башмаками, однако крепкий бархатный подол ее платья зацепился за луку седла, а вместе с подолом – правая нога. И когда она откинулась назад, ее тело и левая нога свесились вниз, а правая на какое-то мгновение оказалась зажатой седлом вставшей на дыбы лошади. Платье с треском поддалось в тот самый момент, когда Магдалена уверилась, что сейчас ее разорвет пополам. «Милосердная Богородица, меня ведь могло убить!» – промелькнула у нее эта мысль, и она потеряла сознание.
