Она сразу поняла: ей никогда не удастся вычеркнуть из памяти звуки бурной плотской любви, доносившиеся сверху, с сеновала.
Лишь когда в конюшне воцарилась тишина, Джулия оправилась от потрясения и бесшумно выскользнула наружу, а в ушах у нее стояли шорох, стоны и бессвязный лепет любовников.
Несмотря на то, что Джулия изнывала от желания излить душу, она ни словом не обмолвилась Майлсу о случившемся. Она не хотела причинять ему такие страдания. Как трудно было делать вид, будто ничего не произошло, особенно в присутствии отца! О таком жизнерадостном, любящем отце ее ровесницы могли только мечтать. Джулия пыталась отделаться от неприязни к нему и возложить всю вину на тетю Аделию. Отца вполне можно понять, рассуждала она: любой на его месте не устоял бы перед женщиной, которая сама вешается ему на шею, позабыв о нравственности и правилах приличия.
Кроме того, Джулия понимала, что известие об измене отца убило бы ее мать: она любила его всем сердцем. Джулия не забывала об этом ни на минуту. Так почему же ее отец расточал ласки другой женщине, предав жену, мать его детей? Этого Джулия никак не могла взять в толк, тем более что ее мать внешне была гораздо привлекательнее тети Аделии. Должно быть, красота еще не залог преданности и любви между супругами, наконец, решила она.
Тяжелее всего Джулии было в обществе тети Аделии: каждое воскресенье она вместе с дядей Найджелом и сыном Томасом приезжала ужинать в Роуз-Хилл. Дядя Найджел вовсе не был богат: полунищий фермер, он влачил жалкое существование, зарабатывая на хлеб насущный тяжким трудом. Джулия однажды подслушала перешептывание слуг о том, что семья Кэрриган ужинает лишь раз в неделю – по воскресеньям, в гостях у родственников.
Майлс заметил внезапную антипатию сестры к тете и стал задавать вопросы, но Джулия каждый раз уклонялась от ответов. Отделаться от кузена Томаса оказалось сложнее. Пока Джулия не узнала тайну, они с Томасом были довольно близки. Томас недоумевал: Джулия неожиданно охладела к нему, вежливо отказывалась от приглашений в гости, избегала его, когда он являлся с визитами. Он был обижен и озадачен, и Джулия страдала, видя это, но понимала, что правда о матери разобьет ему сердце.
Поэтому она продолжала молчать и носить боль в себе.
А потом наступила ночь, которая до сих пор преследовала Джулию в кошмарных снах. Ливень начался еще с вечера. Джулию разбудил громкий стук в дверь и рокочущие звуки мужского голоса. Нежданный гость желал видеть мать Джулии.
