– Не думаю, что это будет так же забавно, как вломиться к вам.
– Забавно? – возмутилась она, столь же сердитая на себя, как и на него. – Я-то думала, что вы пытаетесь меня защитить. Я думала, что вы намерены убить человека!
– Вряд ли я смог бы это сделать парой ножниц. – Ухмылка его исчезла, сменившись опасной напряженностью.
Его пылающий взгляд прошелся по ее одетой в шелк фигуре, затем медленно вернулся к лицу. Джулию бросило в жар.
– Скажите, вы всегда выглядите столь соблазнительно, когда ложитесь спать?
– Только когда ожидаю, что ко мне заявится некий негодник и развалится на моей постели. – Она крепко ухватилась за деревянный столбик балдахина, чтобы не поддаться соблазну присоединиться к нему. Опять он это сделал: обольстил ее одним взглядом! – А ну-ка поднимайтесь.
– Я только-только удобно устроился…
– Слишком удобно. – «И слишком привлекательно».
Она шагнула в сторону, но он одним гибким движением скатился с постели и раскинул руки. Джулия подняла глаза и увидела в зеркале его лицо. Нельзя было иначе истолковать откровенный жаждущий взгляд его потемневших от страсти глаз.
Изумление… потрясение… острое наслаждение пронзило ее всю, от макушки до кончиков пальцев. Джулия медленно повернулась к Хиту и посмотрела на него вопросительным взглядом. Лицо его было настолько невозмутимым, что она решила, будто предыдущее выражение ей привиделось. Будто в зеркале отразилось ее собственное тайное желание.
– Я намерен разорвать мой портрет, прежде чем вы выпустите его в свет, – с досадой произнес он и направился мимо нее к окну.
Джулия рассмеялась:
– Боюсь, что отныне ваше тело в моем исполнении принадлежит потомству.
Он отодвинул занавеску.
– Какая пугающая перспектива.
Она посерьезнела, подошла к нему и, встав рядом, посмотрела в темноту сада. Хит, кажется, не шутил. У него на уме было что-то еще, кроме рисунка.
– Вы ничего больше не нашли там, снаружи?
– Нет. Дорожки развезло. Утром там была одна грязь.
– Может быть, ночью никого не было?
– Не знаю. – Он опустил занавеску. – Но рисковать не стоит. – Он повернулся и шагнул было мимо нее, но вдруг остановился.
Джулия ощутила, как забилось сердце под его пронзительным взглядом. Нет, его определенно что-то тревожило.
– В чем дело? – спросила она, глядя ему в глаза.
– Знаете, – удрученно улыбнулся он, – я многие годы думал, что излечусь от наваждения, если когда-нибудь поцелую вас снова.
– От наваждения?
– От желания обладать вами. Я верил, что это просто сожаление о том, что мы не стали любовниками. Называйте это юношеской дуростью: желать недоступное.
