Свой первый гол как юниор группы «А» я забил лишь в шестой игре сезона, когда мы играли в Монреале с местной командой. Всего за сезон я забил одиннадцать шайб.
Начался новый игровой сезон, и Руди Пайлос как-то вечером сказал мне, что переводит меня из центра на край. «Не дело центрального нападающего все время водить шайбу, – сказал сн мне. – Задача центра – питать шайбами своих партнеров на краях. Говори тебе, не говори – все равно ты никому не отдаешь шайбу, так что иди на левый край и води там шайбу себе на здоровье, глядишь – и команде польза будет».
Я не должен был спорить с Руди Пайлосом, но не сдержался, хотя знаю, что по существу был не прав. Кстати, я по-прежнему осуждаю резкость в его тренерской работе, несмотря на то что мы с ним друзья.
Стычка с Пайлосом меня, естественно, беспокоила и не замедлила сказаться на моей игре. Я это чувствовал, видел это и тренер. В конце концов, дела у меня пошли так плохо, что меня сняли с игр вообще.
Пришлось мне собрать свои пожитки и уехать домой в Пойнт Энн. Было, конечно, обидно: ведь я уже начал было выбираться на дорогу мастерства в хоккее, хотя незрелость мне страшно мешала. Мне казалось, что моя хоккейная карьера окончилась, и больше всего мне хотелось увидеть родителей и обо всем с ними поговорить. Я верил, что они отнесутся ко мне с исключительным пониманием, и не ошибся, Не было сказано ни слова о том, что я «малодушничаю», «упускаю прекрасную карьеру», ко в то же время отец не пожалел сил и объяснил мне многие житейские истины. Он говорил о необходимости приспосабливаться к новой обстановке, об ответственности Пайлоса за воспитание всесторонне развитых хоккеистов, а больше всего о том, что я сам должен решить, как мне быть дальше. Позднее я услышал поговорку, что «мудрый бамбук всегда гнется по ветру». Она точно отражает решение, которое я тогда принял.
Я снова начал тренироваться, но меня ожидал холодный прием. Руди Пайлос и слышать не хотел, чтобы ставить меня на игры. Тогда я решил прибегнуть к помощи супругов Лиари – известных на весь Сент-Катаринс поклонников хоккея и моих искренних друзей. Господин Лиари без труда разгадал, что упрямство было проявлено с обеих сторон, и организовал мне встречу с Пайлосом. Я принес свои извинения и был возвращен в команду, причем получил место центрального нападающего.
Описывая этот случай, один журналист выразил его суть словами «смиренное покаяние сердитого буки». С этим я не согласен. Каждый может совершить ошибку. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Нередко трудно заставить себя чистосердечно признать, что ты не прав, и извиниться. Но как зачастую извинение облегчает жизнь!
