— Сегодня я уезжаю в Нью-Йорк, — сказал он. — Вернусь через две недели, как раз к балу в губернаторской резиденции. И пока я буду в отъезде, будь добр, исправно приходи по субботам на рыночную площадь для встреч с Кэти. Если она захочет мне что-нибудь передать, немедленно пошли в Нью-Йорк курьера. Я остановлюсь у двоюродного брата жены.
— Хорошо, сэр! Не беспокойтесь, я все сделаю! — искательно проговорил капитан. — Еще распоряжения будут?
— Нет, это все, — ответил Лоуден, кивая головой. — Можешь идти!
— Как прикажете, милорд! — отвесив положенный по уставу поклон, офицер надел шляпу, звонко щелкнул каблуками и, чеканя шаг, вышел из комнаты.
Когда дверь за ним закрылась, Лоуден подошел к окну, из его служебных апартаментов на Форт-Хилл открывался великолепный вид на бостонскую гавань, который, впрочем, не производил на виконта никакого впечатления, потому что Лоуден терпеть не мог этот город — за отсутствие комфорта и изысканности, к которым виконт привык в Лондоне, за примитивных, враждебно настроенных жителей с их дерзким неуважением к Его Величеству, ерническими антианглийскими газетами и тактикой грубого запугивания солдат и верных королю соотечественников, к какой прибегают только дикари…
Лоуден устало вздохнул, глядя в окно на ненавистный город. Господи, скорее бы вернуться домой, в Англию!
Но сейчас не время думать о возвращении на родную землю, потому что в этом варварском захолустье наверняка придется мучиться еще не один месяц, пока добьешься нужного результата, надо смириться с этой мыслью, тогда, может быть, пребывание здесь не будет такой невыносимой мукой.
Мысли Лоудена вернулись к новой осведомительнице. Ох и сметливая же девица! Хорошо бы она поскорей добилась успеха… Впрочем, прошло всего чуть больше недели, как Кэти завербована, за такой короткий срок она вряд ли успела раскопать что-то интересное. Но, видит бог, Джеймс Лоуден умеет ждать, терпения ему не занимать.
Виконт вытащил из-под стопки бумаг неоконченное донесение лорду Норту, взял перо и энергично заскрипел им по бумаге. В целом получалось даже неплохо — бог даст, главный королевский министр и не заметит, что этот винегрет из светских новостей и банальностей, сдобренный тонкой лестью, настоящее произведение придворного искусства, достойное пера прирожденного политика, не содержит ничего существенного.
Когда лорд Перси собирал своих ближайших друзей, чтобы сыграть партию-другую в вист, портвейн лился рекой, ставки взлетали до небес, а новости, которыми обменивались игроки, были настолько интересными, что Итан никогда не позволял себе пропускать такие вечера, хоть ему и приходилось в силу обстоятельств играть там роль пустоголового денди, интересующегося больше модой и женщинами, чем политикой. И его старания вознаграждались сторицей — он никогда не уходил от лорда Перси без ценной информации, оправдывавшей многочасовые ночные бдения в пудреном парике, под которым ужасно потела и чесалась голова, и тесном кружевном галстуке. Сколько страданий причиняли Итану эти обязательные аксессуары светской жизни! Надевая личину денди, он с сожалением вспоминал о суконных штанах и куртке Джона Смита.
