Он посмотрел на нее с некоторой завистью и уважением.
– А вы умеете торговаться!
Элен защелкнула дипломат. Затем окинула негодяя презрительным взглядом.
– Я не торгуюсь, герр фон Айдерфельд.
Уже у самой двери она остановилась и оглянулась:
– Кстати, герр фон Айдерфельд, вы, случайно, не знаете, что случилось с моими сестрами?
– Они были отправлены в лагерь.
– И?..
Он опустил глаза.
– Дети были первыми… – Его слова повисли в воздухе. Элен плотно сжала губы.
– У вас сорок восемь часов до того, как вернуть мне эти бумаги, – процедила она сквозь зубы и, посмотрев на часы, добавила: – Время пошло.
Он машинально бросил взгляд на циферблат.
Через тридцать шесть часов после встречи адвокаты Элен в Париже получили подписанные документы, а на счет компании в банке Ротшильда поступил миллион франков.
Фон Айдерфельд принял ее ультиматум на двенадцать часов раньше назначенного срока.
Элен чувствовала себя акробаткой китайского цирка, по-всякому изгибаясь перед высоким наклонным зеркалом. Она старалась дотянуться до застежки на спине вечернего платья из светлого атласа. После минуты мучений она в изнеможении всплеснула руками.
– Черт! – досадливо выругалась она, когда крючок, расположенный в недосягаемой зоне между лопатками и затылком, в очередной раз выскользнул из ее длинных пальцев. Есть от чего прийти в ярость! Она в отчаянии развела руками и стала рассматривать себя в зеркало. Она уже вся взмокла, еще минута – и ее тщательно уложенные волосы повиснут, как сосульки. Пришлось воспользоваться бумажной салфеткой, чтобы стереть пот со лба.
Сердито нахмурившись и придерживая платье рукой, путаясь в подоле, Элен заковыляла к телефону. Нетерпеливо сняв трубку и набрав номер, она дождалась ответа.
– Жака Рено, пожалуйста.
– Минуточку, мадемуазель, – ответила телефонистка, и Жак сразу взял трубку.
– Слушаю, босс, – весело откликнулся он.
– Жак, поднимись ко мне. Прямо сейчас!
– Конечно, принцесса. Какие-то проблемы?
– Дело в том… – Элен набрала в легкие побольше воздуха, стараясь упокоиться. – Дело в этом проклятом платье! – выпалила она в ярости. – Я никак не могу его застегнуть!
– Сейчас поднимусь, – засмеялся Жак. – Только штаны натяну.
Элен бросила трубку и подошла к окну. В воздухе стоял сильный аромат цветов, и его томительная сладость перемешивалась с соленым запахом ветра, дувшего с моря.
И как ее угораздило оказаться здесь, на Лазурном берегу? Не надо было поддаваться на уговоры Жака и Любы. Лучше бы она осталась в Париже. Работать с моделями совсем не ее дело: тут она чувствует себя совершенно беспомощной.
