– Обещаю.
– И конечно, никакого… – Он сделал неопределенный жест рукой.
– Я знаю, – откликнулась Элен. – Несколько недель никакого секса.
Он кивнул и внезапно залился краской.
– Я также намерен проводить тебя домой, – сказал он, откашлявшись. – Тебе одной будет трудно садиться в такси.
Элен с благодарностью посмотрела на Симона.
– Спасибо. Вы так добры ко мне. Не знаю, сумею ли я когда-нибудь расплатиться с вами.
Доктор Розен выразительно поднял руку.
– Если когда-нибудь кому-либо понадобится твоя помощь, помоги ему и тем самым ты отблагодаришь меня.
– Обязательно! – торжественно поклялась Элен. Откинувшись на стуле, доктор Розен с печалью заглянул ей в глаза.
– Жаль расставаться с тобой.
– Мне тоже, – ответила Элен. – Я буду очень скучать. Но мы ведь можем навещать друг друга.
– Хорошо бы. – Он пристально посмотрел на нее. – Скажи мне: сейчас, когда ты окрепла физически, как ты себя чувствуешь… эмоционально?
Элен опустила глаза.
– Что я могу чувствовать, кроме стыда и позора? – Она горько усмехнулась. – Тогда я думала, что это единственный выход. Только сейчас мне стало ясно, что я ошиблась. Я убила своего ребенка. – Элен помолчала. – Вы знаете, ведь я его видела. Он уже сформировался. – Она сокрушенно покачала головой. – Вряд ли мне когда-нибудь удастся забыть такое.
Доктор Розен взял курительную трубку и задумчиво повертел ее в руках.
– Думаю, ты вправе знать то, что я сейчас тебе расскажу, – произнес он, снова поднимая глаза на пациентку. – Может, ты еще эмоционально не готова выслушать это, а возможно… да, возможно, это тебе поможет. Видишь ли, Элен, мы все страдаем. Страдаем на протяжении всей нашей жизни. Одни больше, другие меньше. Отнесись с пониманием к тому, что я собираюсь тебе рассказать. Иногда страдания других помогают осмыслить свои собственные. Понимаешь?
– Ду… думаю, что да, – запинаясь, ответила Элен. Доктор Розен набил трубку и раскурил ее. Он долго молчал, затем тихо начал:
– Элен, я еврей. Мы, евреи, страдали на протяжении веков. – Он горько улыбнулся. – Иногда я склонен думать, что мы овладели рынком страданий. – Его лицо омрачилось еще больше. – Шутка. Всегда находится тот, кому хочется стереть нас с лица земли, но нам всегда как-то удается выжить. Нас пытались вырезать и убить, но никакие погромы не смогли уничтожить евреев как нацию. Вряд ли надо тебе объяснять, какая трагедия разыгралась совсем недавно.
Элен молча кивнула. Еще маленькой девочкой, живя в Сен-Назере, она слышала о лагерях, обо всех тех невообразимых ужасах, что творились на этих фабриках смерти, о миллионах людей, которые были расстреляны, уморены голодом, сожжены в печах или отравлены газом в душегубках.
