Внезапно на глаза Элен навернулись слезы. Она молча пожала руку виконтессе и ринулась прочь.
В этот же день в душном, обшитом панелями кабинете месье Дюшана Элен узнала, какую заботу проявил о ней Станислав. Он сделал ее единственной наследницей редкостной скрипки Страдивари, дома в шестнадцатом квартале, всех своих авторских гонораров, банковских счетов, акций и облигаций на общую сумму два с половиной миллиона долларов. Аде и Герберту он оставил незначительный годовой доход в двадцать пять тысяч долларов в трастовом фонде.
Элен напряженно сидела на переднем сиденье рядом с Карлом Хеберле в его стареньком «опель-рекорде». Ее тонкие ноздри трепетали от предвкушения. Наклонившись вперед, она взглянула через ветровое стекло на обычный четырехэтажный дом. Итак, здесь, на Берлинерштрассе, в маленьком городке Германии, она наполовину достигла цели. Даже в своих самых смелых фантазиях она не могла предположить, что поиск приведет ее в это место, а не в какую-нибудь мрачную грязную дыру. Это мог быть Гамбургский порт или какая-нибудь уединенная деревушка в пампасах Аргентины, но уж никак не Шульберг. Однако же этот новый район, построенный на пустом месте, расположился у подножия Рудных гор, чуть севернее Франкфурта. Послевоенный бум способствовал его расцвету.
Элен внимательно всмотрелась в здание. Так, какая-то прямоугольная коробка с острыми углами, белыми стенами и большими зеркальными окнами с кисейными занавесками. В нем не было индивидуальности, изящества. Не было стиля. Только функция. В послевоенной Германии форма, как правило, следовала за функцией. Правда, было и еще кое-что: чистота, аккуратность, порядок. Очистившись от послевоенных руин, немцы возвели аккуратность в культ.
Элен посмотрела на Хеберле.
– Ну? – произнес тот. – Вы готовы?
Она ничего не ответила. После стольких лет ожидания предстоящей встречи тело вдруг отказывалось ей повиноваться. Элен медленно взялась за ручку, ступила на тротуар и осмотрелась. Под лучами яркого солнца блестел иссиня-черный асфальт. На вершине холма бульдозеры вскапывали землю. Пахло свежестью и чистотой. Недавняя война ушла далеко в прошлое.
Хеберле взял ее под руку и повел к подъезду. Элен бросился в глаза ряд кнопок. И металлические рамки со вставленными в них картонками, где были аккуратно напечатаны фамилии. Нужная ей кнопка была третьей снизу: Шмидт. Ее вдруг охватило отвращение.
Хеберле вопросительно поднял брови.
