Она хорошо знала, что это: ее ребенок. Искра жизни, которую породили они с графом, и которую ее тело носило свыше трех месяцев. Слезы хлынули из глаз Элен и ручьями покатились по щекам.
Боль набирала силу. Элен заставила себя открыть глаза и посмотреть на мужчину. Вертя проволоку, он короткими рывками подтягивал ее к себе. Новая вспышка боли пронзила ее, словно молния. Элен забилась в конвульсиях и отчаянно закричала, когда ее ребенка оторвали от матки.
– Не смотри, – посоветовал «врач» с мрачным видом. Элен заставила себя сесть.
– Я хочу видеть, – прошептала она со смертельной тоской в голосе. – Мне надо.
И тут же вскрикнула от ужаса. Газета пропиталась густой липкой кровью, на ней лежал мертвый утробный плод: большая розовая головка, маленькие ручки и ножки и деформированное тельце, все в сети голубых вен. Он все еще был связан с ней пуповиной.
Теперь она знала, для чего понадобилось мусорное ведро: для ее ребенка.
Дверь за ней с шумом захлопнулась, и наступила звенящая тишина. Элен оглядела, пустую аллею. На улице все еще был день. Отвернув рукав, она посмотрела на часы. Неужели такое возможно? Она пробыла в той квартире меньше получаса, а казалось, что прошли годы.
Элен двигалась по тротуару, качаясь как пьяная. Внутри у нее все разрывалось от ужасной боли. Внезапно ее бросило в жар. Она утерла рукавом вспотевший лоб. Тело вмиг покрылось испариной, влажные волосы прилипли к голове. Вокруг лежит снег, почему же ей тогда так жарко?
Она зашаталась и повалилась на землю.
С губ Элен сорвался стон. Она медленно открыла глаза и уставилась в одну точку. Перед ней виднелось какое-то расплывчатое пятно и тонкий луч света, который, меняя очертания, плясал у нее перед глазами.
Прищурившись, Элен постепенно сфокусировала взгляд. В комнате темно, а на дворе, по всей видимости, день. Слабые лучи света проникали сквозь неплотно задвинутые шторы. Окно было открыто, и шторы шевелились, словно живые. Перед глазами Элен проплывали разнообразные видения: то танцующая балерина, то некое фантастическое существо, то скачущая белая лошадь.
Элен попыталась сесть, но тело ей не повиновалось. Измученная, она вздохнула и опустила голову на подушку. Что с ней? Почему ей так плохо?
И вдруг она все вспомнила. В нос ей вновь ударил омерзительный запах мочи и кошачьих испражнений. Она снова увидела мерзкую квартиру с полом, покрытым газетами, и толстого бородача, державшего длинную проволоку с крючком на конце, и снующих повсюду кошек, и… утробный плод.
