Тем временем Соня с Дмитрием разработали программу подготовки сына к карьере музыканта. Они работали с ним по очереди. В результате за два года талант его расцвел пышным цветом. Будущее сулило радужные перспективы. За последние два года, кроме своего комфортабельного дома, они потеряли и значительную часть своих доходов. Теперь они меньше выступали с концертами, меньше занимались преподаванием, однако для Миши это обернулось удачей: по большей части либо один, либо другой из родителей бывал дома. Теперь они могли посвятить все свое время его обучению.
Но Соня все больше тревожилась за его будущее. Они с Дмитрием уже научили сына почти всему, чему могли. Здесь, в Москве, ему остается один путь — в возрасте шести лет поступить в знаменитое Гнесинское музыкальное училище для одаренных детей. При Мишиной несомненной одаренности это не составило бы никакого труда, если бы не одно «отягчающее» обстоятельство: то, что Левины подали документы на получение выездных виз.
Разумеется, Соня и Дмитрий знали многих в Гнесинском училище. В администрации им сказали, что, «возможно», на будущий год Мишу «могут принять». Шесть лет ему исполнилось только девятого января, так что предыдущей осенью он еще не достиг нужного возраста. Несмотря на все эти уклончивые «возможно» и «могут принять», Соня загорелась надеждой. Гнесинское — не только знаменитое, но и действительно хорошее учебное заведение. Отсюда вышли все лучшие музыканты Советского Союза. Если им суждено остаться в Москве, ничего лучшего все равно не найти. Если, конечно, его в конце концов примут.
Соня снова взглянула на сына, склонившегося над клавиатурой. Они должны дать ему самое лучшее, в тысячный раз подумала она. Если бы только знать, что ждет их в ближайшие месяцы!
Кое-что они уже знали. Благодаря связям в музыкальном мире им стало известно, что Мише ни в коем случае не разрешат учиться в классе Анны Павловны Кантор. Для них это известие явилось тяжелейшим ударом. Она была, без преувеличения, лучшим преподавателем музыки во всем Советском Союзе. Левиным сообщили, строго конфиденциально, что уже получено указание ни при каких условиях не разрешать ей учить Мишу.
Господи, если бы им разрешили эмигрировать! Если бы дали выездные визы! За последние два года многим евреям разрешили уехать. В некотором смысле это можно назвать исходом еврейской интеллигенции на Запад и в Израиль. Почему же именно их дрожат здесь и заставляют страдать?
