Корежит гнет ее до треска костного,
Когда ж уляжется навеки спать она,
То похороним на перекресточке.
Пускай коровы разроют ее копытами,
Над ней собаки урчат пусть сыто!
Мелодий в «свадебных посиделках» было больше, чем самих песен. Одни – простые, игривые, как в горных, то есть любовных, песнях, другие – быстрые, четкие, как в частушках, третьи – печальные, словно жалобы, бередящие душу. И во всех – яркий крестьянский колорит, запах земли.
Цинь Шутянь и сам родился здесь, его отец держал когда-то частную школу. Вместе с артистками он записывал песни из «свадебных посиделок», стараясь акцентировать их антифеодальное звучание. Потом, с помощью двух работников уездного правительства, долго уговаривал родителей Ху Юйинь сделать ее свадьбу образцово-показательной и в конце концов добился своего. Мать девушки, несмотря на возраст, была заводилой на посиделках, а Ху Юйинь с малых лет помогала ей и умела петь все сто с лишним песен. Если добавить к этому, что она была красива, подвижна и голосиста, то не мудрено, что и она со временем стала заводилой, Цинь Шутянь и актрисы жалели, что такая девушка уже в девятнадцать хоронит себя в семье.
Накануне свадьбы постоялый двор Ху был украшен цветными лентами и фонарями, Ху Юйинь и артистки нарядились особенно красиво – словом, искусство и жизнь как бы слились воедино. Женщины села, окружив их, подпевали:
Синяя юбка, красный платок -
Лелеяла матушка, а отдает за свиное рыло.
Выдает замуж – лишается дочки.
Цветист паланкин, да не избыть печали.
То не в птиц лесных швыряют камни,
То любимых навек разлучают,
Отец с матерью разлучают…
Но любимый по-прежнему в девичьем сердце.
Мы поем: живите в мире да любови,
Мы прощальную поем подружке,
Мы ее, сестрицу, провожаем -
Завтра с ней не перемолвишься словечком.
Мы прощальную поем подружке -
Завтра ей не слушать наших песен;
Выдать замуж, будто воду за ворота вылить,
Женская судьба бумаги тоньше…
Женщины пели, танцевали, плакали; Ху Юйинь тоже пела и плакала. Печально ей было или радостно? Она сама не знала и двигалась как во сне. Вокруг мелькало что-то красное, зеленое, блестящее; артистки, похожие на ангелов, то подступали к ней в танце, то снова расходились… Наверное, Цинь Шутянь, желая усилить антифеодальную сторону обряда, убрал из него все светлое и шутливое, поэтому свадьба стала выглядеть слишком мрачной: даже жених загрустил, а старики боялись, что пышность свадьбы не к добру. В конце концов Цинь Шутянь почувствовал это и велел всем хором спеть песни «Восток заалел» и «Ясно небо над освобожденным районом». Они были несколько притянуты за уши, но зато свидетельствовали о победе добра над злом, света над мраком.
