Остин знал, что она предпочитала свой новый красный «камаро». Бросив спортивную сумку на пассажирское сиденье, он уселся за руль, захлопнул покрытую ржавчиной дверь и поехал домой, в Том-Бин.
Еще до полудня того же дня Трейси погрузила на заднее сиденье «камаро» две корзины, доверху наполненные грязным бельем, в багажник – три чемодана, а на сиденье рядом с собой – дамскую сумку, набитую разнообразными вещами, необходимыми в путешествии, включая конфеты и шоколад. Ближайшие несколько недель будут одинокими, но в этот раз она не собиралась извиняться или сожалеть. Она не виновата, что родилась в обеспеченной семье. И она готова была и пыталась делиться с ним всем, что у нее было. Но Остин чертовски горд.
Может, к тому времени, когда начнутся занятия, он поймет, что был не прав, и они снова будут вместе.
* * *
Неделю, проведенную на лыжном курорте, лучше было забыть. Она подхватила какой-то желудочный грипп, придавший ее лицу цвет жидкого горохового супчика. Она чувствовала себя так, будто ее переехали бульдозером. А когда подружки кудахтали над ней и пытались развеселить рассказами о том, какие у них фантастические лыжные инструкторы, Трейси становилась еще зеленее… Она прогоняла их, умоляла оставить ее наедине с одеялом, жидким чаем и книжкой, читать которую вовсе не намеревалась. Подруги, надев красивые лыжные костюмы, отправлялись веселиться. Глядя, как они веселой стайкой несутся по горным склонам, Трейси вспомнила, как долго и страстно целовала Остина перед ссорой, и молилась, чтобы он тоже заразился. И, добавляла она с сердечным жаром, пусть он так же мучается рвотой, пока ходит на свою драгоценную работу.
Вернувшись домой в Пурселл и чувствуя себя не менее больной, чем всю предыдущую неделю, она кинулась в спальню, чтобы проверить сообщения на автоответчике своей личной линии. Маленький красный огонек призывно мигал, она нетерпеливо нажала кнопку и затаила дыхание.
Из химчистки сообщали, что ее замшевое пальто готово. И это все.
Трейси с шумом выдохнула. Может, Остин не позвонил, потому что написал? Она бегом бросилась вниз по лестнице и позвала домоправительницу:
– Молли, почта приходила, пока меня не было?
Услышав гулкое эхо, она вспомнила, что этот день и следующий у Молли выходные, а отец сказал, что у него дела в Хьюстоне и он будет в отъезде до среды.
Она перебрала разложенные на серебряном подносе конверты. Счета по ее кредитной карте, адресованные отцу. Трейси отбросила их, не вскрывая. Длинный конверт из офиса многоквартирного комплекса – наверное, счет за аренду ее квартиры на следующие полгода. Ее отец, сделавший состояние на торговле недвижимостью, намеревался обеспечивать ей крышу над головой и предпочитал оплачивать ее таким образом. Она просмотрела приглашения, прислоненные к прихотливой резной позолоченной раме огромного зеркала, висящего над буфетом, и ей захотелось плакать.
