– Ну что ж, хорошо, если это единственная возможность отправиться в путь немедленно, мне придется вам уступить.
Он поклонился:
– Благодарю.
Она протянула ему руку в перчатке.
Чуть дольше, чем было необходимо, они смотрели друг другу в глаза, и Кэтрин почувствовала, что ее дыхание вдруг участилось. Необъяснимый жар полыхнул у нее в груди и, поднявшись, опалил щеки.
Он не принял ее руку, вместо этого его ладони уверенно легли на ее талию. Руки мужчины были полны успокаивающей силы. По телу Кэтрин пробежала приятная дрожь, и, покорившись обстоятельствам, она положила свои руки на его широкие твердые плечи.
Мужчина уверенно обнял ее и, подняв, усадил в седло. Черная бархатная юбка Кэтрин плотно обернулась вокруг ее ног, когда она пыталась усесться в мужское седло. Незнакомец неторопливо взял поводья, собираясь укоротить их, чтобы всаднице было удобнее.
Кэтрин посмотрела вниз и увидела руку в черной перчатке, держащую ослабленные полоски кожи. В ее душе возник соблазн. Может, стоит попытаться?
Не долго думая, она опустила руку и вырвала у него поводья.
В его темных глазах мелькнуло изумление, но девушка, отбросив последние сомнения, каблуком ударила лошадь по лоснящемуся боку и пронеслась мимо него.
Кэтрин не оборачивалась, стараясь крепче держаться в неудобном седле, и расстояние между ней и незнакомцем быстро увеличивалось.
«У нее было лицо ангела, язык злючки и натура воришки».
Джон Уикнем-Тикнем-Файнз, пятый граф Чатуин, стоял среди деревьев Гайд-парка, пытаясь прийти в себя от изумления.
Его лошадь с сидевшей на ней леди давно скрылась из виду.
Он слишком много пил и слишком мало закусывал, чтобы сейчас чувствовать себя хорошо. Кроме того, всю эту ночь он провел с друзьями за карточным столом. Ему не следовало участвовать в этой бешеной скачке, соревнуясь с маркизом.
– Проклятие! – только и смог прошептать он, глубоко вдыхая холодный воздух.
Кто она такая, дьявол побери! И что, в конце концов, она делала здесь в такую рань?
Она была такой открытой, смелой и… освежающей.
Освежающей? Что за дурацкие мысли? Она похитила его лошадь!
Разве может быть освежающей разбойница с большой дороги?
Раздражение мешало ему думать, но непроизвольная улыбка смягчала выражение его лица. Очаровательная, загадочная конокрадка. Кто бы мог представить себе такое!
Будь он проклят, а ведь она с первой секунды заинтересовала его.
Он почти врезался в эту амазонку и, как истинный джентльмен, всячески пытался загладить свою вину, а она обвела его вокруг пальца, как не удавалось еще никому.
