— Мало того, что вы увозите госпожу вопреки приказу короля Филиппа, так вы еще хотите отнять у меня одну из послушниц! — крикнула она и толкнула Инноценцию к Алуетт и Рейнеру.
Ясно было, что она примирилась с потерей, потому что на Инноценции было ее старое замызганное платьишко, в котором она пришла в монастырь полгода назад и которое к тому же стало ей мало и совсем не подходило хоть и к солнечному, но зимнему дню. Но это не волновало мать Марию.
Но Рейнер уже устал от выходок аббатисы. Он понял, что своим несносным характером старуха превратила в ад жизнь его любимой в последние месяцы.
— В чем дело, матушка? — спросил он ласково. — Вы боитесь, что я уведу все ваше стадо и вам некем будет командовать?
Сначала лицо аббатисы стало мертвенно-белым, потом побагровело от злости, но она все же не упустила кошелек, который Рейнер презрительно сунул ей, чтобы компенсировать потерю послушницы.
Уже стемнело, когда Рейнер, Алуетт, Инноценция и Томас покинули монастырь и Рейнер спросил у Инноценции, не знает ли она в Палермо постоялый двор, где они могли бы переночевать.
— Знаю, знаю, милорд, — не сводя с Рейнера обожающего взгляда, сказала Инноценция. Ясно было, что она испытывает благоговейный трепет перед высоким красивым рыцарем, который спас госпожу и в один день переменил ее собственную судьбу. — Но там очень плохо и совсем не подходит вам и моей госпоже. Да и «грифоны» туда часто заглядывают. И всякие другие мошенники и воры.
Рейнер улыбнулся простосердечию сицилийки. Кажется, она считала, что им нужны королевские апартаменты. Тем не менее он серьезно отнесся к ее доводам, хотя выбора у них все равно не было. До ближайшего города далеко, так что придется ему спать вполглаза, не ехать же ночью! Чертова аббатиса! Будь в ней хоть капля христианского милосердия, она бы оставила их переночевать.
— Милорд, — прервала его невеселые размышления Инноценция, — можно мне сказать? Аббат вон того мужского монастыря, — Инноценция показала рукой на здания по другую сторону собора с красными куполами, — никогда не разговаривает с матерью-настоятельницей, зато все знают о его гостеприимстве. Почему бы вам не попросить его? Не прошло и получаса, как Рейнер и Алуетт уже уютно устроились перед пылающим камином в комнате для гостей, возле их ног лежал на ковре Зевс, а перед ними на столе был сервирован ужин: каплун, приготовленный в вине, фрукты из Святой Земли и сицилийский сыр. Они не могли прийти в себя от радости, что, всего-навсего обогнув собор, в нескольких сотнях ярдов от женского монастыря смогли найти и стол и кров.
