«Глупая выдумка, — внутренне одернула она себя. — И больше подходит ночной шлюхе, чем будущей невесте Христовой. Надо будет исповедоваться в этом и еще в неблагодарности по отношению к Филиппу, прежде чем я вкушу святых даров».
Она поделилась переживаниями с братом.
— Очаровательная Алуетт, разве возможно не смотреть на вас? Надо быть дураком! — сказал Анри, переведя все в шутку, когда они шли в отведенную для них резиденцию. Он всегда был ей предан, как родной брат, и она платила ему искренней любовью. — Но вообще-то я никого не заметил. Все мы были поглощены одним — досидит Ричард Плантагенет до конца мессы или нет. Анжуйский дом, говорят, и думаю, тебе это известно, ведет свое начало от дьявола.
Когда Алуетт пришла к Филиппу просить, чтобы он отпустил ее в церковь, у него был королевский брадобрей.
— Зачем надо идти в церковь? Мой капеллан будет тут через несколько минут. Вы можете присутствовать, — ласково разрешил Филипп, — и, конечно же, исповедоваться. Интересно, в чем может исповедоваться такая прелестная чистюля?
«В том, что я не доверяю вам, мой брат, хотя сама не знаю почему. И я обижена тем, что вы не отпускаете меня в монастырь».
— Нет, благодарю вас, ваше величество, — сказала она. — Я пойду в свою комнату. Кажется, у меня заболела голова.
Ни за что на свете не станет она исповедоваться отцу Амвросию, капеллану Филиппа. Слишком уж он предан своему господину, а значит, все, что она скажет, дойдет до ушей Филиппа. Алуетт не любила бывать на его службах и слушать, как он елейным голосом торопливо скользит по священным текстам.
— Но мне нужны струны для лютни, ваше величество. Можно мне потом пойти за ними с пажом? Говорят, на площади есть маленькая лавчонка, и, обещаю, я сразу же вернусь! Без лютни мне скучно.
— Только с Анри или со мной, — повторил Филипп. — Если бы вы видели, милая Алуетт, вы бы знали, что на улицах полно крестоносцев. А они простые грешные мужчины, несмотря ни на что… Даже когда на их одеждах нашит крест. Многие бродят по улицам пьяные, и они не посмотрят, а может, просто не подумают, что вы сестра короля Франции. Моя дорогая, паж для вас не вполне надежная защита.
Он мучил ее своим отеческим тоном. «Если бы вы видели…»
— Я слепая, но не глухая, милорд, и я слышу, как много вокруг людей, говорящих на дюжине языков, — возмущенно парировала она. — Хорошо. Наверное, вы правы. Тогда соблаговолите приставить ко мне пару оруженосцев.
— Нет. Мои люди исполняют свой долг. Но для больной вы слишком настойчиво добиваетесь своего. Может, у вас свидание, а, моя дорогая?
