— Вы же слепая! Как вы найдете дорогу в Мессину? — Старуха злобно рассмеялась, окончательно сбросив с себя маску заботливой матери. — Это далеко. В любом случае, я запрещаю вам. Его величество приказал вам оставаться здесь. Если понадобится, мы будем вас сторожить, моя милая.
Аббатиса сдержала свое слово. Алуетт ни на минуту не оставляли одну. Даже ночью. Это выяснилось, когда все улеглись спать, а она попыталась выбраться хотя бы в сад.
Когда Алуетт только приехала в монастырь, она сразу же отказалась от особых апартаментов, которые ей предложили как знатной гостье. Ей не хотелось особого к себе отношения. Теперь она пожалела о том, что была такой дурочкой, когда отдернула тонкую занавеску, отделявшую ее постель от других постелей. Храп доносился со всех сторон, но, как знать, не следит ли кто-нибудь за ней. Да и во всех ли кельях живут монахини?
Никто не остановил ее, когда она бесшумно выбралась в коридор и взялась за следующее препятствие — дверь, охраняемую обычно сестрой — привратницей. Если эта почтенная монахиня в самом деле крепко спит, о чем ей говорила Инноценция («Клянусь, гром небесный грянет, она и то не проснется!»), то, может, ей удастся отыскать и открыть замок. А там солнышко, по нему она найдет дорогу на восток и будет идти, пока не встретит кого-нибудь…
— Куда это вы собрались, леди Алуетт? — остановил ее строгий голос послушницы Пенетенции. — Ах, как вы меня испугали! Куда я? В гардеробную. У меня рези в животе…
— Леди Алуетт, разве вы забыли, что у вас под кроватью стоит горшок? К тому же вы одеты! Да у вас не такие уж рези, если вы сумели одеться.
Алуетт была поймана с поличным.
— Я… Я замерзла… — пробормотала она еле слышно.
— А если бы вам удалось выйти, вы бы еще больше замерзли, — безжалостно ответила послушница. — Если не свалились бы со скалы. Сейчас идите в постель, а потом придется вам покаяться в своем грехе матери-наставнице.
Три раза прошлась мать-наставница завязанной узелками плетью по голой спине Алуетт, клявшей себя за глупость. Как она, слепая, решилась бежать, не приготовившись заранее? «Нет, — подумала она, до крови прокусывая губу, чтобы удержаться от слез и не доставить аббатисе удовольствия своей слабостью. — Иногда сюда приходят гости. Может, мне удастся убедить кого-нибудь, что меня тут держат против моей воли?»
Когда ее принесли в лазарет и уложили на чистые простыни, сестра была с ней ласкова и самым осторожным образом смазала раны лечебной мазью. Однако когда Алуетт попросила прислать к ней Инноценцию, та смутилась.
