По площадке слонялся один-единственный воин, очень недовольный тем, что не может принять участие в сражении, потому что его поставили охранять всегда закрытую, никому не нужную железную дверь, выходящую в непреодолимую расщелину. А виноват в этом был чересчур осторожный и предусмотрительный Шеку; хотя с тыла крепость казалась неуязвимой, ее хозяин никогда не считал лишним принять дополнительные меры предосторожности. И стоит ли упрекать его за то, что он не обнаружил предателя в своем окружении, если страж, приставленный им к Айше, влюбился в красивую девушку.
Страж железной двери был узбеком. Он носил чалму, за его пояс были заткнуты ножи и пистолеты, а опирался он на кремневое ружье. Он ждал Айшу, но, увидев ее горящие глаза, усмехнулся и сердито спросил:
– Что ты здесь делаешь, женщина?
Она стянула на шее светлую накидку, покрывавшую ее хрупкие плечи, и жалобно проговорила:
– Я боюсь! Выстрелы и крики пугают меня, бахадур. Принц накурился опиума и не способен рассеять мои страхи.
Такая хрупкая испуганная женщина, молящая о защите, оживила бы и мертвого. Узбек пощипал бороду.
– Не бойся, крошка газель, – сказал он наконец, – я тебя утешу.
Он протянул грязные руки, слегка дернул ее за одежду, привлекая к себе, и промурлыкал:
– Никто пальцем не тронет ни единого волоска на твоей голове.
Съежившись в его руках, она выхватила кривой кинжал и вонзила его в бычью шею.
– А-ах! – Рука мужчины соскользнула с плеча персиянки на рукоятку кинжала, другой он схватился за горло, из которого фонтаном хлестала кровь. Сделав неверный шаг, страж рухнул. Айша выхватила связку ключей, висевшую у стражника на поясе, и, даже не взглянув на свою жертву, побежала к двери. Открыв ее, Айша вскрикнула от радости – на той стороне бездны стоял Осман-паша со своими головорезами.
Широкая доска, использовавшаяся для выхода из крепости в качестве моста через расщелину, лежала на площадке перед дверью – редкий случай неосторожности в этом замке, – но она была слишком тяжела для слабых рук Айши, девушка не могла с ней справиться. Тогда Осман-паша кинул ей конец веревки, и она крепко привязала ее к ручке двери. Другой конец схватили сильные мужские руки, и три алжирца, проворнее обезьян перебирая руками по веревке, пересекли бездну. Они подняли доску и перекинули ее через расщелину, чтоб перешли остальные. Признаков тревоги с этой стороны замка так и не было; видимо, шум сражения перед фасадом крепости заглушал другие звуки.
