У Гэвина была причина знать это. Снижение цен на собственность выбило у него почву из-под ног. Однако, как всегда при обсуждении финансовых вопросов, лицо его было бесстрастным. Он лишь небрежно заметил:
– Конечно, вы не станете говорить, что Тони Акройд заплатил половину этой суммы?
– Дело в том, что он заплатил гораздо больше.
– Больше? – Гэвин не мог поверить своим ушам.
– Мистер Акройд считал, что, если бы Стрэнд-Хаус не был заселен, его стоимость была бы выше. Поэтому он настоял на выплате своей жене дополнительных тридцати тысяч фунтов сверх пятидесяти процентов.
У Гэвина было такое чувство, будто на него рухнула крыша. Все складывалось гораздо хуже, чем он мог себе представить.
– Это удивляет вас? – спросил Энгус, пристально глядя на него.
– Если хотите, да. Я как-то не думал, что ученый-натуралист может быть таким... солидным человеком. Интересно, как ему удалось убедить кого-то дать ему закладную.
– Закладной не было. Он заплатил наличными. Мистер Акройд был чрезвычайно состоятельным человеком. У него была высочайшая репутация ученого. Здесь он не имел соперников. Его книги сослужили ему хорошую службу. А что касается его характеристики как «солидного человека», то, произнося эти слова, вы абсолютно правы: мне кажется, что сейчас только они, ученые-натуралисты, и остались солидными людьми. Кажется, только они и преуспевают – купаются в деньгах, в то время как люди прочих, традиционно денежных профессий теряют их. Мир перевернулся.
– Да, – вынужден был согласиться с ним Гэвин, – это так.
Когда Энгус ушел, Гэвин, зайдя в кабинет Тони, взглянул на все вокруг другими глазами. Впервые он увидел огромное количество книг, расставленных вдоль стен. На корешках многих из них стояло имя хозяина – Энтони Акройд. Эти книги всегда были здесь, но прежде Гэвин был слишком раздражен и не замечал их.
Он вернулся в гостиную и уселся в кресло. Гэвин был ошеломлен. В продолжение всей своей жизни он измерял успех деньгами. Получалось, что в соответствии с этим стандартом у Тони был гораздо больший успех, чем у него. Ему слышались последние слова адвоката: «Ученые-натуралисты... купаются в деньгах, в то время как люди прочих, традиционно денежных профессий теряют их...» Все, для чего он работал, утекало сквозь пальцы, а человек, которого он отказывался воспринимать всерьез, стал «солидным человеком».
И Лиз предвидела это и смеялась при мысли о том, что его планы рушатся. Он застонал, опустил руки на колени и спрятал в них голову. Все его проблемы навалились на него тяжелым грузом.
