Услышав чье-то дыхание, Гэвин резко повернулся, но увидел лишь краешек одежды Норы – она торопливо покинула свой наблюдательный пост. Ее щеки горели от только что увиденного. Нет, это ошибка. А может, прихоть? Да, вот что это было. Мимолетная прихоть Гэвина – поразглядывать ее лицо. Он, наверное, рассердился, что она видела его. А может быть, все и не так.
Она стала обходить заповедник в последний раз, надеясь, что к тому времени, когда она вернется домой, он уже будет спать. Но, закрывая последний загон, она поняла, что Гэвин стоит рядом. Его почти не было видно в темноте.
– Я волновался, не случилось ли с тобой что-нибудь, – сказал он.
– В этот час я всегда здесь, – ответила она, радуясь тому, что голос не выдавал ее. Пульс же учащенно бился.
– Но ты не всегда проводишь здесь два часа.
– Двух часов не прошло.
– Нет, прошло. Посмотри на часы.
Она взглянула на циферблат и удивилась. Неужели прошло два часа, пока она гуляла здесь под деревьями, думая о нем? Но ведь она и животных проверяла.
– Я... – в замешательстве начала Нора, но тут же смутилась и переключилась на другое: – Некоторые животные сильно волновались, и мне пришлось провести с ними больше времени, чем обычно...
– Да, понимаю. – Гэвин сделал вид, что не замечает ее увиливаний. Ей следовало бы просто сказать, что она видела, как он рассматривал ее изображение на экране, но она предпочла такой ход...
– Сегодня был хороший день, правда? – весело защебетала Нора.
– Хороший, благодаря тебе и твоей замечательной идее. Я смотрел запись. На самом деле... По правде говоря, больше смотрел на тебя, чем на Питера...
– Неужели? – игриво воскликнула она, а внутри у нее все замерло.
– Да. Мне хотелось понять твой секрет, понять, что в тебе есть такое, что заставляет Питера быть с тобой. Я подумал, что смогу научиться этому у тебя.
– Понятно. – Она была рада, что темнота скрывает ее огорчение.
Гэвин вздохнул.
– Но у меня не получается. Ты даешь ему что-то такое, чего у меня нет. И я не знаю, что это.
– Гэвин, ты часто обнимаешь Питера?
Он удивился.
– Он не хочет, чтобы я это делал.
– Ты этого не знаешь. Он мог бы обнять тебя в ответ. Он мог бы почувствовать, что тебе это нужно в такой же мере, как и ему.
Он подошел ближе и с усмешкой посмотрел на нее.
– Ты говоришь так, будто я одно из твоих больных животных. Неужели ты не можешь говорить с человеком, не ставя при этом диагноза?
– Думаю, нет. Это получается само собой. Здесь заповедник. И здесь не отказывают ни одному обиженному существу. А через какое-то время ты узнаешь, что большинству здешних обитателей причинили боль.
