Гэвин молчал долю секунды, а потом взорвался:
– Вы, должно быть, сумасшедшая!
– В вашем праве поехать к Энгусу и посмотреть завещание...
– К черту завещание! Никакая сила на земле не позволит Лиз отобрать у меня право опеки над моим собственным сыном. Он мой.
Нора смотрела на него с отвращением.
– Теперь понятно, почему Лиз всегда называла вас только по фамилии – Хантер[1]. Не Гэвин, а просто Хантер. Она говорила, что ваша фамилия подходит вам как нельзя лучше.
– Это отличается от «Гэвина-раздражителя».
– Но она была права: для вас все – добыча. То, за что надо драться и что выхватывать. И вы выигрываете, ибо пугаете людей. Но я не из их числа. Мне не страшно. Надеюсь, вы не будете настолько бесчеловечны, чтобы попытаться увезти ребенка сегодня?
– Я никогда не говорил, что собираюсь...
– А с другой стороны, вам придется пройти через суд, чтобы вернуть Питера. И мне кажется, что там обратят внимание на завещание Лиз. Они обратят даже больше внимания на то, что это дом Питера, дом, где он был счастлив. Он только что потерял обоих родителей...
– Одного родителя.
– Не думаю, что они разрешат забрать его у меня отцу, которого он едва знает. – Зазвонил телефон. Нора быстро взяла трубку. Она почти ничего не говорила, но было видно, что там, на другом конце провода, произносили приятные слова, которые были ей по душе, так как лицо ее просияло. Наконец она сказала: – Я тут же передам ему. Большое спасибо. – Она повесила трубку и посмотрела на Гэвина. – Это социальная служба. Энгус поговорил с ними. Они пришлют сотрудника для встречи с вами.
– Нужно ли спрашивать, что этот «сотрудник» собирается сказать? Кажется, вы уверены, что покончили с этим делом.
– Они будут против любой попытки забрать у меня Питера сразу же после этого трагического случая. Он нуждается в защите, а не в еще одной решительной перемене в своей жизни...
– И как же вы собираетесь его защищать?
– Любовью и тем постоянным укладом жизни в этом доме, к которому он привык.
Гэвин заскрежетал зубами. Ему не хотелось грубить, но у него не было другого выхода.
– Но вы же уезжаете отсюда. Посмотрим, как отреагирует социальная служба, когда я скажу им об этом.
– Уезжаю отсюда? С какой стати?
– Послушайте, я полагаю, что ваш отец был довольно молодой мужчина, и вы не подозревали, что он умрет так скоро.
– Какое это имеет отношение к тому, о чем мы говорим?
– Это значит, что вы не имеете права оставаться в этом доме.
– Почему?
– Потому, что он принадлежал Лиз, вернее, половина дома. Другая половина – моя. Половина Лиз станет половиной Питера, и я...
