Габриэль обернулась и взглянула на своего партнера по бизнесу. В воздухе висело напряжение, но, похоже, никто, кроме нее, этого не замечал. Ей было трудно дышать, однако впервые с момента своего ареста она испытала некоторое облегчение. Чем скорее Кевин уйдет, тем скорее детектив проведет обыск. Ничего не найдя, он уберется из ее салона и из ее жизни.
— Хорошо. Не торопись. Если у тебя много дел, можешь вообще не возвращаться.
Кевин перевел взгляд с Габриэль на мужчину, стоявшего у нее за спиной.
— Я вернусь.
Как только Кевин ушел, Габриэль посмотрела через плечо на Джо.
— Делай свое дело, детектив, — сказала она, отошла к переднему прилавку и принялась заворачивать синее блюдо в Упаковочную бумагу.
Краем глаза она видела, как он достал из заднего кармана джинсов маленький черный блокнот, раскрыл его и медленно прошелся по салону. Перевернув большим пальцем первую страницу, он что-то записал на второй.
— Когда Мара Пальино приходит на работу? — спросил он, не поднимая головы.
— В половине второго.
Он осмотрел надпись на дне веджвудской масленки и закрыл блокнот.
— Если Кевин вернется рано, задержи его здесь. — С этими словами он прошел в кабинет и закрыл за собой дверь.
— Как? — спросила она у пустого зала. Как задержать Кевина, если он вернется рано? Разве что силой? Но это бесполезно. Даже если Кевин не поймает Джо на горяченьком, он все равно поймет, что кто-то рылся в его письменном столе. Будучи невероятным аккуратистом, он всегда замечал, если кто-то трогал его вещи.
Следующие два часа Габриэль провела как на иголках. Она невольно прислушивалась к стуку часов и с каждой секундой все больше нервничала. Ей так и не удалось забыться в повседневной круговерти дел. Мысли ее упорно возвращались к детективу, искавшему преступные улики.
Несколько раз девушка подходила к двери кабинета с намерением заглянуть внутрь и посмотреть, чем именно он там занимается. Но ей так и не хватило смелости это сделать. Она даже не притронулась к супу из брокколи, который принесла себе на ленч: ей было не до еды. Когда в час дня Джо наконец появился в зале, Габриэль совсем извелась. Она глубоко дышала и мысленно проговаривала успокаивающую семисложную мантру, которую сочинила восемнадцать лет назад, чтобы пережить смерть отца.
— Ладно, я пошел, — сказал Джо, помешав Габриэль найти свой центр умиротворения. — Увидимся завтра утром.
Как видно, он не нашел ничего противозаконного. Но Габриэль не удивлялась: здесь нечего было искать. Она шагнула за ним в заднюю комнату.
