Она уже позабыла, как успокаивающе может звучать его низкий голос.
– Нет, вы ошибаетесь. Как видите, я в полном порядке. Не зайдете ли в дом? Раз уж вы здесь.
– Благодарю вас, но мне лучше уйти. – Он внимательно всматривался в ее лицо, явно не веря тому, что она вполне здорова, и Энни удивилась, как ему удалось догадаться. Если бы она пролила хоть слезинку, глаза выдали бы ее. Но как раз сегодня она не плакала…
– Я не знал, что Джеффри нет дома, – пояснил он. – Мне надо было узнать насчет надгробной плиты для его отца.
– Вот оно что.
Она скрестила руки на груди и отступила на шаг. Теперь, когда она знала, что он не останется, ей трудно было решить – радоваться этому или огорчаться.
– Я уверена, он все переложит на ваши плечи, все заботы о камне, эпитафии и прочем.
Она придала голосу сочувственную интонацию, приглашая его пожаловаться на лишние хлопоты или сказать что-нибудь о том, насколько такое безразличие характерно для Джеффри, но он не принял предложения.
– Да, – мягко сказал он, – и теперь каменотес спрашивает, что он должен выбить на надгробии.
Что-то заставило ее произнести:
– А вы уверены, преподобный Моррелл, что Джеффри есть до этого дело?
Его брови выгнулись.
– Может, и нет, – признал он после короткой заминки, – но я должен спросить.
– Ну, раз вы считаете это необходимым, может быть, я могла бы что-нибудь посоветовать? Если оставить дело на рассмотрение Джеффри, он скорее всего предложит какое-нибудь богохульство.
Ей показалось, что он про себя усмехнулся. В этот миг из тени выскользнула Олив, раскормленная пестрая кошка и принялась тереть свои округлые бока о щиколотки викария. Он наклонился и взял ее на руки. Ленивое животное распласталось на его мускулистом плече, растопырив все четыре лапы, потираясь о его руку то одной щекой, то другой и сладко урча. Энни улыбнулась, представив его преподобие с птицами на плечах, парой белок у ног и, может быть, овечкой на руках: святой Франциск Уикерлийский…
– Какую же эпитафию вы предложите, леди д’Обрэ? – спросил он, почесывая Олив за ушами. Бесстыжая кошка сладострастно изогнулась, выпятив зад.
– Н-ну, что-нибудь такое простое и недвусмысленное, дайте-ка подумать. Вам бы, конечно, хотелось обойти молчанием тот горький факт, что Джеффри не испытывал к отцу хотя бы намека на привязанность. По-моему, «Покойся с миром» достаточно хорошо скроет его истинные чувства. Или – как этого требуют правила вашей профессии – вам кажется более уместным латинский перевод «Requiescat in pace»?
