Подгоняя коня, Бак внимательно осматривался: покидая ранчо, он разровнял вспаханную землю ветками и сейчас с облегчением отметил, что нигде не появилось никаких подозрительных следов. Он проскакал мимо дома и свернул за угол — туда, где к торцу флигеля была пристроена еще одна комната.
У дверей сидел, высунув язык, большой лохматый пес, черный с коричневыми подпалинами.
— Привет, Сэм, — сказал Бак собаке. — Чужие не появлялись?
Он слез с коня, вытащил из кармана ключ и отпер висячий замок НИ Двери. После долгого отсутствия Бак всегда открывал эту дверь с замиранием сердца: что-то ждет его внутри?
На кровати, притороченной к дальней от входа стене, сидел седобородый старик, сидел, скрючившись, упершись локтями в колени и уткнувшись лицом в ладони.
— Ну как ты, Мосс?
— Это не мое имя.
— Да нет же, твое.
За долгие годы солнце и ветер избороздили лицо старика глубокими морщинами. В запавших голубых глазах, когда он поднял их на Бака, стояли слезы.
— Кто ты такой?
— Ты меня знаешь, — мягко произнес Бак.
— Я не могу найти папу.
— Он скоро вернется. Ты проголодался?
— Утром шел снег.
— Пойдем-ка в дом и приготовим себе что-нибудь поесть.
— Кузен Уолтер спалил дом.
— Мне не хотелось запирать тебя здесь, старина, но я боялся, что в мое отсутствие ты куда-нибудь забредешь и я не смогу тебя найти.
— Оле Свенсон замерз насмерть.
— Я знаю.
— В одном бушеле четыре пека .(Пек — вязкие остатки перегонки нефти.)
— Точно.
— Мне не нравится место, куда ты ходишь. Бак вгляделся в морщинистое лицо старика. Не наступил ли у него один из редких моментов просветления?
— Я ездил к Ручью Сочной Травы, хотел посмотреть, не поставили ли бобры плотину.
— Ну и как?
— Никого там нет, ни одного бобра.
Старик с трудом поднялся — ноги плохо слушались его — и посмотрел на Бака. От былой его силы к старости ничего не осталось — тело исхудало, руки стали вялыми, дряблыми. Он обнял Бака, приник к нему, как ребенок к матери, и с мольбой в голосе спросил:
— Ты отвезешь меня домой?
— Обязательно отвезу.
Биг-Тимбер, территория Монтана
Марк Ли пересек улицу и поднялся по наружной деревянной лестнице. «Контора Форсайта. Продажа земель» — гласила сверкающая позолотой надпись на застекленной двери.
Молодой адвокат с замиранием сердца переступал порог конторы: полковнику Форсайту не понравится новость, которую он принес. Ли знал: Форсайт — редкостный пройдоха; знал он и другое: на пути к желанной цели полковник ни перед чем не остановится, за многими дурно попахивающими делишками угадывалась его рука. Но «красивая жизнь», которой наслаждался полковник — изысканная пища, элегантная одежда, дорогие сигары, престиж, наконец, — все это прельщало и Марка Ли, и он был готов подыграть не слишком щепетильному патрону, только бы заполучить те же блага. Когда адвокат открыл дверь, Форсайт надевал шляпу, собираясь уходить.
