И потом, было одно важное обстоятельство не в пользу Кемп-Лоура. Слава. Его лицо так хорошо знакомо почти всему населению Британии, что он не мог надеяться уехать отсюда незамеченным. Наверняка в этом малонаселенном районе, подумал я, можно найти человека, который его видел.
И я решил найти его. Я начал со станции. Касса была закрыта, я нашел кассира в багажном отделении дремавшим возле горячей плиты с расписанием скачек в руках. Когда я вошел, кассир сразу проснулся и сказал, что следующий поезд в час десять.
Мы поговорили о стипль-чезе, но я ничего не узнал. Морис Кемп-Лоур никогда (к большому сожалению, сказал кассир) не садился в поезд на станции Тимберли. Если бы такое случилось не в его смену, утверждал кассир, он бы все равно узнал. А он как раз дежурил в тот день, когда сюда притащили «ягуар». Отвратительная история. Разве можно разрешать людям быть такими богатыми, чтобы бросать старую машину в кювет, будто окурок.
Я спросил кассира, много ли пассажиров садилось в поезд на станции в тот полдень.
– Много ли пассажиров? – грустно повторил он. – Здесь никогда не бывает больше трех или четырех, кроме тех дней, когда в Челтнеме скачки…
– Интересно, – равнодушно заметил я, – мог ли тот тип, что бросил «ягуар», уехать в то утро с этой станции поездом.
– С этой – не мог, – уверенно сказал кассир. – Потому что, как и всегда, все пассажиры, садившиеся в поезд, были леди.
: – Леди?
– Да, женщины. Они ездят в Челтнем за покупками. В рабочее время у нас здесь не садится ни один мужчина, конечно за исключением дней скачек.
Я сообщил ему свежую информацию о скачках в Бирмингеме, и, когда уходил, он за государственный счет звонил своему букмекеру (как я потом с. удовольствием узнал, он выиграл).
В деревенском пабе в Тимберли мне сказали, что Кемп-Лоур никогда не осчастливливал их своим присутствием.
В двух кафе для водителей вдоль главной дороги никогда не слышали от своих ребят, чтоб они подсаживали его.
В гаражах в округе диаметром в десять миль никогда не видели его.
Местная служба такси никогда не возила его. Он никогда не садился в местный автобус.
Куда бы я ни приходил, мне легко удавалось перевести разговор на Кемп-Лоура, но это требовало времени. К тому моменту, когда дружелюбно настроенный водитель автобуса рассказывал мне на автовокзале в Челтнеме, что ни один из его товарищей никогда не возил такого знаменитого человека, было уже семь часов.
Если бы не моя твердая, необоснованная уверенность, что именно Кемп-Лоур бросил «ягуар», мне пришлось бы сдаться перед фактом, что, если никто не видел его, значит, он тут не был. И хотя я потерпел неудачу, но не считал, что мои розыски напрасны.
