Интересно, сколько раз они предавались греху? Приступы ревности вызывали у нее желание воткнуть ему иглу в сердце или хотя бы выцарапать глаза.
В библейском смысле они с Шейном знали друг друга только единожды. Хотя нет, можно считать, дважды, если учитывать их торопливое прощание перед рассветом в ночь после свадьбы. Она была напугана, а Шейн был смущен. Ей нравилось, как он держал ее в объятиях, и ей было безумно приятно, когда его голая кожа касалась ее обнаженного тела. Хотя сам акт соития был... каким-то неловким.
Раньше она всегда считала, что виной тому ее невинность. Она всегда хотела быть хорошей женой для Шей-на, и она была уверена, что, несмотря на неудачу их первой брачной ночи, со временем все можно исправить.
Ее до глубины души поразило, с каким негодованием она восприняла факт измены Шейна. С другой стороны, разве это факт? Она лишь слышала имя любовницы из уст супруга. Она всегда считала себя практичной женщиной и уж никак не ожидала от своей персоны такой желчности. Но мысль о том, что он попросил ее воспитывать сына своей любовницы, как своего собственного, была для нее настоящей пощечиной.
Черт возьми, он слишком многого от нее хотел. Больше, чем она могла дать.
Шейн сел и свесил ноги с кровати.
– Какого лешего ты обрила половину моего лица?
Джастис попятился к двери.
– Говорил же тебе не делать этого, – сказал он.
Шишка на лбу снова начала кровоточить, и Кэтлин нетерпеливо вздохнула, поджав губы и глядя, как рубиновая капля катится вниз и останавливается над бровью.
– Ну вот, погляди, что ты наделал! Ложись обратно, я обработаю тебе лоб. Наверное, крови было так много, что рана вскрылась.
– Вот еще. За тобой не углядишь, так ты меня и налысо обреешь.
– Раз ты снова грубишь, значит, будешь жить, – спокойно ответила Кэтлин, старательно скрывая свой гнев. Если она сорвется и начнет обличать его в связях с мертвой женщиной, то едва ли это увеличит ее шансы построить нормальную семью. А этого она жаждала больше всего на свете. Она должна проглотить обиду и продолжать жить, как будто не догадываясь о связи своего мужа и матери Джастиса.
– Штопка моей голове не нужна, – заявил Шейн, – а уж стрижка тем более.
– Нет, конечно, если ты боишься иголки...
Он зыркнул на нее, но все же остался сидеть и позволил ей обмыть и осмотреть рану на лбу. Кэтлин с облегчением обнаружила, что травма не такая страшная, как она опасалась. Она плеснула на рану шерри своего отца и протерла края раны сухой чистой тряпицей.
