– Я – певец и мыслитель, а не боец, – упорно протестовал он. Как оказалось, напрасно, поскольку Оскар и Макитти все равно навесили на него пояс с небольшими метательными ножами.
Что касается Сэма, то в его массивных руках копья и мечи смотрелись как зубочистки, да и толку от них могло оказаться столько же.
– Слишком мелкое, – заметил он, откладывая все в сторону. – Я смастерю что-нибудь себе по росту и по вкусу. Из этого скудного арсенала не больно-то выберешь. У меня есть идея, – сказал он загадочно и вышел из кладовой, предоставив им время для дальнейших сборов.
Они обыскали каждый уголок и даже заглянули за большой деревянный бак, из которого доносились пугающие звуки, будто кто-то скребся по стенкам. Но так и не нашли ничего, что хотя бы отдаленно напоминало сосуд для хранения цвета.
– Если бы нам попался такой сосуд, мы бы догадались, что это то, что нужно? – Поджав губы и сложив руки на груди, Макитти обвела комнату взглядом. – Придется подыскать что-нибудь подходящее для света и красок.
– Так и поступим. А сейчас нам надо выбрать командира. – Застыв в дверях, Цезарь встал в аристократическую позу: голова приподнята, одна рука покоится на эфесе великолепного меча, украшенного драгоценными камнями, уши направлены вперед, насколько это ему удалось сделать. – Я предлагаю себя. Кто голосует за меня? – Когда никто не поднял руки и не подал голоса в его поддержку, он обиженно надул губы. – Хорошо, если не я, тогда кто? Кто дерется лучше, чем я?
– Вернее будет спросить, кто лучше думает? – Макитти повернулась и указала на стоящего рядом неряху. – Я предлагаю избрать на эту роль Оскара.
– Кого? Эту грязную метелку, которая только и знает, что ест? – Цезарь чуть не расхохотался. – Неужели ты серьезно? Да где ты слышала, чтобы человека, командующего серьезным походом, звали Оскаром?
– А почему не ты, Макитти? – робко вмешалась Какао.
– Потому что я могу быть слишком нетерпеливой, – ответила старшая из женщин. – Полагаю, впереди нас ждут времена, когда спокойствие и выдержка окажутся важнее силы ума. Оскар из нас самый уравновешенный. Самый зрелый, если хотите.
– И самый уродливый, – встрял Цезарь, – хотя это, наверное, не так уж важно.
В упор глядя на молодого человека, Макитти закончила:
– Я отдаю свой голос за Оскара.
– Если ты считаешь, что он подходит, – Какао пожала плечами, – хорошо. Я тоже голосую за него.
– Наверное, надо сказать спасибо. – Взъерошив пятерней густой, непослушный клочок оставшегося меха, Оскар решительно отбросил шляпу. Она была очень легкой, но даже небольшой вес, давящий на голову, раздражал его. Ну и пусть его голова мокнет от дождя и снега – раньше ему это не мешало. – Если вы все так хотите, – Цезарь промолчал, – тогда я сделаю все, что смогу. Что ты на это скажешь, Тай?
