Пожалуйста, поешьте со мной, – сказала она простосердечно. – Ужасно будет обидно, если еда пропадет, да и в самолете, когда я полечу в Париж, никто, полагаю, не бросится кормить меня деликатесами, а я и в самом деле проголодалась.
Теперь она действительно захотела есть, так что в словах ее не было никакой натяжки.
Он расслабился. Эбби заметила это по смягчившемуся выражению его глаз и чуть приподнявшимся уголкам рта, обещавшим появление его обворожительной улыбки.
– С удовольствием, Джессика, – тепло ответил он.
И сердце Эбби опять слегка и очень забавно скакнуло, но это скорее всего от внезапного опасения, как бы не поставить себя перед ним в дурацкое положение… Ведь на самом деле она Эбигейл Лемберт, а не Джессика, вот о чем не следует забывать.
– Меня зовут Оливер, и я рад встрече с вами.
Он протянул ей руку, и Эбби подала ему свою, почувствовав в его рукопожатии тепло и сдержанную силу, которую и предполагала в нем с самого начала. Но от этого прикосновения кровь бросилась ей в голову, и, когда их глаза встретились, она подумала, что он весьма опытен и, пожалуй, слишком стремителен.
Затем Эбби с удивлением подумала, что испытывает гораздо большее смятение, чем могла ожидать в начале этого необычного вечера. Она достаточно взрослая и достаточно умудренная жизнью, чтобы предвидеть приближение чего-то из ряда вон выходящего. Возникала угроза: по каким-то странным причинам взамен восхитительного ощущения чувственной взволнованности Эбби почувствовала озноб, пробежавший по ее спине. Почему? Она не знала. Возможно, просто потому, что он принимает ее за другого человека, в чем, впрочем, виновата она сама. Или она неправильно понимает его? Но как бы там ни было, преданность сестре сейчас преобладала над всем другим. В дальнейшем она будет иметь возможность послать тысячу проклятий на голову Джесс, втравившей ее в эту историю, но пока, пока…
Ах, если бы знать…
Эбби уже раскаивалась, что не решилась открыть Оливеру свое настоящее имя. Если бы… если бы знать, как все далеко зайдет… Ох, но она не знала, действительно не знала.
Она силилась улыбаться и надеялась, что улыбка ее выглядит вполне естественно.
– Почему бы вам не присесть и не отдохнуть, пока я подам на стол?
Он улыбнулся.
– Да, конечно, но еще только одно. Могу я попросить вас о любезности разрешить мне позвонить?
Сердце Эбби екнуло. Может, он решил позвонить жене или подружке и сказать, что задерживается? Ох, Эбигейл Лемберт, неужели ты ему поверила, что у него никого нет?
