Но она была не в черной траурной одежде, не с волосами, туго стянутыми на затылке.
Он видел ее такой, как в первый раз, когда она вбежала в ресторанчик, прячась от дождя.
Гай потягивал виски, но напиток не согревал его душу.
Не было ничего в мире, что могло бы согреть его, кроме объятий Франчески. Но, увы, это невозможно. Она смотрела на него сегодня так, словно видела перед собой ядовитую змею, неожиданно выползшую из-под камня.
Нет, Гай, разумеется, ожидал, что примут его холодно. Но не настолько враждебно. Каждое ее слово, обращенное к нему, было подобно булыжнику, брошенному в него. Она не упускала ни единой возможности ранить его.
И сейчас он чувствовал себя истерзанным, избитым… и оскорбленным, оскорбленным до глубины души.
Гай поставил стакан с виски на журнальный столик, не чувствуя облегчения, которое должен был принести ему алкоголь. Он встал и подошел к окну, надеясь отвлечься. Но его взгляд ни на чем не остановился. Не было ничего, что могло бы отвлечь его от тягостных мыслей.
Он прислонился лбом к холодному стеклу, закрыл глаза. Воспоминания с новой силой нахлынули на него, они были сродни лабиринту, из которого Гаю никак не удавалось выбраться.
Если бы кто-нибудь предупредил его тогда о той встрече в ресторане с Франческой! Возможно, он смог бы как-то подготовиться, взять себя в руки или вообще не прийти. Но тогда стоявшая в дверном проеме ресторана Франческа произвела на него такое ошеломляющее впечатление, что он буквально потерял разум. И не сумел скрыть своего волнения от внимательно наблюдавшего за ним брата.
Умница Стив! Он сразу же обо всем догадался и буквально наслаждался тем фактом, что впервые в жизни у него есть то, чего нет у его единокровного брата.
Нет, Гай ни в чем не обвинял Стива. Он только хотел оказаться на расстоянии миллиона миль от этого ресторана. Но это было невозможно. И Гай вынужден был остаться.
Кое-как совладав с собой, он пожал Стиву руку и поцеловал Франческу в щеку, принеся им обоим свои поздравления и пробормотав какие-то банальности о том, что искренне рад их союзу.
Время тянулось медленно, как во время любой пытки. Но даже когда этот вечер закончился, воспоминания остались, и от них Гай, как ни старался, не мог избавиться.
И всякий раз, когда он переставал работать, всякий раз, когда он закрывал глаза, тот вечер в ресторане снова и снова прокручивался перед его мысленным взором.
Все эти три года он вспоминал о том, как, целуя Франческу в щеку, почувствовал, какая у нее нежная и мягкая кожа. Легкий аромат ее волос щекотал ему ноздри. Она излучала тепло и свежесть лесной нимфы и среди этого серого и унылого лондонского мира казалась радужной, экзотичной, необыкновенной сказкой.
