Конечно, это не его вина. Вероятно, это ничья вина. «Харрис индастриз» была компанией, существовавшей вне рынка. Она не развивалась, оборудование не заменялось на более современное. Но жители Брумхилла, которые привыкли каждую неделю получать на фабрике зарплату, смотрели на это по-другому. Их никогда не удастся убедить в неизбежности того, что случилось. Они видят только результат, а не причину. Майкл Харрис считается в Брумхилле почти святым, тогда как ему, Люку Дэвлину, отведена роль дьявола.
Эта роль не слишком импонировала ему, но он понимал, что поначалу дела могут пойти хуже некуда. Ему нужно было сесть где-нибудь в тиши и спокойно все обдумать. Выбор был между кабинетом, где он сразу попадал под опеку Лиз Мейнел, и «Метрополем», все подходы к которому оккупировали толпы юных поклонниц Мелани. Он тихонько проник в кабинет и сидел там уже в течение часа, пытаясь разобраться в возникших проблемах.
Приобретение «Харрис индастриз» было лишь средством к достижению конечной цели. Он видел свою цель в черно-белом цвете. А теперь ему стало ясно, что он несет ответственность за судьбу почти тысячи семей. Хороших людей. Этого осложнения он не предвидел.
– Вы что-то сказали, мистер Дэвлин?
– Что? Нет, ничего.
– Я сейчас разыщу Мелани. Да, звонила мисс Бьюмонт. Я сказала ей, что вас не будет до конца дня. Мне перезвонить ей?
Люк Дэвлин нахмурился. Фелисити Бьюмонт. Это была еще одна проблема. С того момента, когда он увидел ее, набрасывающуюся с обвинениями на Филиппа, ее образ как будто приклеился к нему. Его растревожили ее глаза. Они смотрели на него то пожирая его взглядом, то со страхом. Страхом не за то, что он может сде лать с драгоценной радиостанцией ее отца, хотя ясно, что это волновало ее; нет, страхом лично перед ним. Как он ни старался, он не смог проникнуть в глубину ее мыслей.
Физз представляла собой клубок противоречий. Сначала она с цифрами и схемами убеждала его в том, что она солидная деловая женщина, а затем вдруг начинала вести себя как школьница, которая должна спрашивать разрешения отца, чтобы ухватиться за лучшее предложение, которое она когда-либо получала. Но она отнюдь не школьница. Она пыталась выиграть время. По каким-то причинам она не доверяла ему.
Ее личная жизнь ему непонятна. Она живет одна. Ее сестра до сих пор имеет отдельную квартиру в просторном доме Эдварда Бьюмонта, а Фелисити съехала оттуда, едва ей исполнилось двадцать лет. И при этом, если источник информации заслуживает доверия, она ведет жизнь монахини. Что могло бы быть правдой. Если бы не эти глаза.
