Уитмор. Как, ты все еще не излечился от пристрастия к сочинительству?
Лаклесс. Сочинительство столь же неизлечимый недуг, как и подагра.
Уитмор. С той лишь разницей, что подагра – достояние богатых, тогда как поэзия – бедных. Во времена, когда ценятся просвещенность и утонченность и в почете остроумие, еще есть, черт возьми, смысл заниматься искусством. Но сейчас, когда предрассудки и борьба интересов подчиняют себе все на свете; когда просвещение в загоне, а остроумие непонятно; когда театры дают кукольные представления, а артисты распевают лирические песенки; когда столицей правят дураки – головой преуспеяния не добудешь! А уж если ты не можешь не писать, пиши всякий вздор, пиши оперы, пиши разную Херлотрамбу [15], учреждай молельни и проповедуй с кафедры несусветную чушь, – и ты всегда встретишь поддержку. Живи своими мелкими заботами, блуди и сквернословь, а если услышишь, что тебе рукоплещут, знай: тебе самое место в тюрьме, и не в карете бы тебе кататься, а ехать в повозке к месту казни!
Лаклесс. Что-то ты больно разгорячился, мой друг!
Уитмор. Виной тому моя дружба к тебе. Я не в силах спокойно слушать, как дураки (хуже того – кретины!) насмехаются над тем, кто мне дорог. Наблюдать, как какой-нибудь бесталанный субъект, который в Китае номер бы с голоду, не умея изготовить и простейшей игрушки, с важным видом покачивает своей пустой башкой, отвергая то, в чем ни черта не смыслит! Или когда женщины из пустого предубеждения против неизвестного им, но порядочного человека готовы оспаривать что-то, о чем и слыхом не слыхали. Если все же, вопреки моим доводам, ты решил заняться сочинительством, заведи себе патрона, сводничай при каком-нибудь титулованном ублюдке, пой ему дифирамбы и приписывай ему ровно столько добродетелей, сколько у него пороков. В этом качестве ты, возможно, обретешь поддержку его милости, его милость привлечет к тебе внимание столичного общества, и тогда пиши себе, пока хватит сил, вздор ли, дело – все сойдет!
Лаклесс. Ты, по-моему, слишком беспощаден к людям. Разве нельзя преуспеть в нашем обществе более достойным способом?
Уитмор. Скажи лучше – общепринятым. Солдаты и костоправы живут войной, адвокаты – людскими распрями, придворные – налогами, а поэты – лестью, не так ли? По мне, есть только две полезные профессии – земледелец и купец: первый выращивает для нас плоды на своей земле, второй – привозит их из-за моря. И как раз эти две профессии величают у нас низкими и презренными, а все прочие – славными и почетными.
