– Добрый вечер, – наконец проговорила девочка.
– Лиретта! – воскликнул наш беглец с изумлением, в котором таилась и малая толика недовольства. – Зачем ты здесь и что тебе надо?
Девочка молчала.
Клеман продолжал уже несколько ласковее:
– Однако ты выросла за эти три месяца! И теперь я запрещаю тебе бегать одной в потемках.
Взор девочки затуманился, на глазах показались слезы.
– Мы живем совсем близко, – пролепетала она, – на площади Клиши, и как я могу вас послушаться, если есть надежда вас повидать.
Она схватила руку молодого человека и поднесла к губам.
– Возьмите – вот ваш букетик фиалок, – проговорила Лиретта. – Они свежие и чудесно пахнут. Я беру их на Королевской площади, продавщица дает мне их просто так с тех пор, как у меня нет денег. Три месяца! Каждый вечер я приходила сюда, и каждый вечер меня ругали, а вас все не было и не было! Готова поспорить, что за все три месяца вы ни разу не вспомнили обо мне! Да, да, и не надо лгать!
Клеман рассмеялся.
– Я должен тебе девяносто букетиков фиалок, – сказал он, протягивая малышке луидор. – Возьми эту малость в счет долга.
Она отвела его руку с монетой изящным и ласковым жестом и тут же вновь поцеловала пальцы, которые отталкивала.
– Ну и пусть, – прошептала она. – Пусть вы не думали обо мне. А это правда, что вы женитесь?
– Почему ты отказываешься от денег, чертенок? – спросил Клеман вместо ответа.
– Потому что вы мне должны больше, много больше, – очень серьезно ответила Лиретта. – У нас в бараке есть Кора, она негритянка. И умеет гадать по-настоящему. О, вот вам и открывают ворота! Я не хочу, чтобы меня видели, а то вам будет стыдно… Не смейтесь, мне очень многое нужно вам сказать, мне ведь уже семнадцать. Я приду вас повидать. А денег больше никогда не возьму, потому что… наша негритянка… Пусть вам сейчас смешно, но придет такой день… Кора обещала… что вы меня полюбите!
Щеки Лиретты пылали, глаза сияли, словно две звезды.
И она побежала, оборачиваясь и с детской грацией посылая Клеману воздушные поцелуи.
Молодой человек в плаще рассыльного спрыгнул на тротуар, прижимая к себе дорожный мешок и чемодан. Из едва-едва приоткрывшихся ворот вышел седой старик-слуга в черной ливрее. На этот раз он был и носильщиком, и привратником.
– Месье удачно съездили? – сдержанно и почтительно осведомился старый слуга.
– Удачно, Тарденуа! – улыбнулся беглец. – Расплатитесь с кучером и рассыльным, старина.
Слуга исполнил его приказ, и они вошли во двор.
