Ле-Маншо был хорошо сложен, высок и, по всей видимости, подвижен и гибок; он много ходил по камере и даже делал зарядку, как говорили надзиратели. В остальное время заключенный либо читал, либо писал. Ему приносили газеты, книги. Даже начальник тюрьмы догадывался, что не вся корреспонденция Клемана проходит через канцелярию.
Впервые Ле-Маншо услышал голоса продавцов, торгующих газетами, на закате дня. Клеман сидел в кресле возле стола, где еще стояла посуда, не убранная после обеда, который узник съел с немалым аппетитом, и лежала выписка из протокола утреннего заседания суда. Там обвиняемому вынесли суровый приговор…
Протокол был беспристрастен и, пожалуй, жесток. Его намеревались опубликовать завтра в одной из самых солидных юридических газет Парижа.
Клеман окончил чтение. Теперь, куря сигарету, он просматривал тот самый скверно напечатанный листок, который мы только что видели в руках мэтра Изидора Суэфа, входящего в гостиную Жафрэ.
Возле Клемана стоял надзиратель – человек лет сорока с лицом благодушным и порочным; звали тюремщика Ноэль, и на узника он смотрел с жадным любопытством.
– Ну, что скажешь? – нетерпеливо спросил надзиратель.
– Всегда занятно прочесть, что о тебе пишут, – ответил Ле-Маншо с искренним равнодушием.
Ноэль покачал головой и присвистнул.
– Я веду с вами честную игру, поверьте! – вскричал он. – Что для вас двадцать тысяч франков? Мелочь! Я прошу у вас эту жалкую сумму, которая даст мне возможность два года жить в свое удовольствие, тратя по тридцать-сорок франков в день! А потом – хоть потоп!
– У меня нет двадцати тысяч франков, – проговорил Клеман, – в этом все дело.
– У вас есть перо, чернила, бумага, – настаивал Ноэль умоляюще и сердито. – Два сладких года, не так уж много я у вас прошу. Выпишите мне чек – и я побегу в банк на улице Прованс. Ведь дело выеденного яйца не стоит! Что теперь-то вам отпираться? Комедия окончена. Вы же имеете доступ к такой замечательной кормушке… Вам надо только шепотом спросить: «Будет ли завтра день?». Об этом и в приговоре сказано…
Узник устало махнул рукой.
– А еще в приговоре сказано, что я из банды Кадэ и что зовут меня Клеман, – усмехнулся он. – Но все сведения о Черных Мантиях я получил сегодня на суде. Так что идите, голубчик, мне больше ничего не нужно…
Надзиратель Ноэль гневно топнул ногой.
– Просто дико, что вы мне не доверяете, – вскричал он. – Конечно, я птица не такого высокого полета, как вы, Ле-Маншо, но каждый делает, что может, и, клянусь, я тоже не новичок! Почему бы вам не представить меня хозяевам? Лучшей платы мне не надо, пусть меня включат в списки вашего сообщества, когда я помогу вам выйти на волю.
