– Я же вам сказал, что хозяин уехал! – возмутился двинувшийся следом приказчик.
Странный визитер, по-прежнему не вынимая рук из-под пелерины, пересек помещение, заставленное всякой рухлядью, среди которой, впрочем, попадалась ценная мебель дорогих пород, и, дойдя до расположенной в глубине двери, молча отворил ее и зашагал дальше.
– Вот как! – вскричал эльзасец. – Да вы что, сударь, оглохли? Я же сказал вам, что...
Он не договорил: незваный гость наконец остановился. Положив руку на плечо парня, он взглянул ему прямо в глаза и промолвил негромким голосом:
– День настал.
Эльзасец в страхе попятился, простодушное лицо его выражало крайнее огорчение.
– Что за невезение! – простонал он, запуская в волосы пятерню. – А я-то думал, что с прошлым уже покончено! Влипнуть в новую передрягу... право слово, в Париже, прежде чем заговорить с человеком, надо спрашивать документы...
Приятель-Тулонец, сделав одобрительный жест, с удобством расположился в старинном кресле.
– Золотые слова, дружище Мейер, – беззлобным тоном произнес он. – Ключи от погреба у тебя?
Мейер пожал плечами, а Приятель-Тулонец заметил:
– Нет? Что ж, папаша Кениг человек осторожный... Значит, ты отправишься в кабачок и раздобудешь мне бутылку макона, запечатанную в двадцать пятом.
Эльзасец двинулся к двери, но визитер остановил его словами:
– Погоди, я еще не все сказал. Ты сам только что отметил склонность твоего хозяина к загородным удовольствиям. Следовательно, нам опасаться нечего и я могу располагаться здесь как у себя дома...
– Вот еще! Как у себя дома! – не сдержал возмущения Мейер.
– Молчать! Сейчас сюда явится славный молодой человек лет тридцати, слегка прихрамывающий, в руках у него будет большая трость с набалдашником из слоновой кости. Он спросит тебя, дома ли господин Кениг, ты ответишь – да.
Эльзасец запротестовал было, но тут же опустил глаза под грозным взглядом гостя, который продолжил:
– Ты приведешь его ко мне и скажешь: «Патрон, этот господин хочет с вами поговорить». Я соглашусь его принять и, поскольку он послан ко мне другом, предложу выпить бокал вина. Ты же, сделав вид, что спускаешься в погреб, принесешь бутылку макона, запечатанную в двадцать пятом. Понятно?
– И зачем все это нужно? – поинтересовался Мейер.
– Понятно? – с нажимом переспросил Приятель-Тулонец.
Эльзасец, сдерживая бессильную ярость, кивнул.
– А потом? – спросил он.
– Потом ты закроешь витрину и пойдешь прогуляться.
– А вы?
– Обо мне не беспокойся.
