Пиппа поднесла к шее пропитанный лавандой платок: ей казалось, что от этого становится немного прохладнее. Нацепив на лицо вежливую улыбку, она прислушивалась к болтовне соседей и время от времени кивала и бормотала какие-то подходящие к случаю замечания. Этому фокусу она сумела выучиться за последние несколько недель, что придавало ей вид учтивый и внимательный и одновременно позволяло думать о своем.»
Что там ни говори, а она мало чем отличается от узницы. Невозможно покинуть двор без разрешения королевы, да и куда она может поехать? В крайнем случае ей позволят вместе с мужем навестить родителей в Холборне, но больше никуда не пустят. Кроме того, в настоящее время мать вместе с отчимом и единокровной сестрой Анной проводили лето в Мэллори-Холле в Дербишире.
И сейчас она потихоньку мечтала о тех давних летних месяцах, проведенных в теплой зеленой долине Дав, окруженной поросшими вереском горами. В ее памяти Мэллори-Холл остался золотистым домом из желтого, излучавшего сияние камня, наполненным ароматами сухой лаванды, роз, цветущих в саду, и горьковатым запахом горящего дерева. Там обитали преданные домашние слуги ее детства: няня Тилли, управитель мастер Кроудер, магистр Говард, скончавшийся прошлой весной, .и егерь, мастер Грин. Тогда она вела идиллическое существование, пока в их ворота не постучался Хью из Бокера и не превратил их спокойное, размеренное существование в настоящий хаос.
Пиппа не жалела об этом, тем более что любовь Хью принесла матери столько радости, но она невольно чувствовала, что все последующие события стали только следствием этого брака. Если бы им не пришлось тогда же перебраться в Лондон, она не вышла бы за Стюарта Нилсона, не стала бы фактической узницей Уайтхолла и не носила бы сейчас их ребенка. И Пен после всех испытаний и несчастий не была бы головокружительно счастлива с Оуэном д'Арси и их выводком.
Нет, трудно жалеть об этих потрясениях.
Уже знакомая тошнота вновь подступила. Пиппа стала дышать глубже, пытаясь ее побороть. Господи, как ей нужен материнский совет! Чего бы она не дала, лишь бы очутиться в материнских объятиях, среди покоя дербиширских лугов и полей!
Тошнота никак не унималась. Смрад жарившегося мяса становился невыносимым. Пиппа поспешно вскочила, опрокинув нетронутый кубок с вином и сбив на землю серебряную тарелку.
Оглядевшись в поисках убежища, она наспех извинилась, покинула компанию друзей и углубилась в небольшую рощицу. Одному Богу было известно, каким усилием воли она удержалась от того, чтобы не спастись паническим бегством. Сейчас ее вырвет, и ничего нельзя поделать. Теперь она не успеет вовремя вернуться к себе.
