Снова затрубил герольд, и с противоположного конца выехал лорд Нилсон. Зрелище оказалось куда менее красочным, хотя Стюарт был таким же умелым наездником, как и Филипп Испанский. Но Пиппа, сидевшая на одной из нижних скамей, предположила, что муж руководствуется соображениями скромности.
Она искоса взглянула на стоявшего рядом Робина. Он не участвовал в турнире и, сменив запачканную одежду, был очень доволен своей ролью простого зрителя. Мало того, до появления Стюарта он явно предавался каким-то приятным мечтам.
– Разумеется, где же Стюарту перещеголять его величество, да еще в присутствии королевы и всего двора. Такого он себе просто не позволит, – язвительно пробормотала Пиппа, с трудом скрывая презрение.
Робин нахмурился, но не отвел глаз от сражающихся. Стюарт сделал неуклюжий выпад палкой, а Филипп, развернув лошадь, ударил по палке противника изо всех сил. Оружие Стюарта с треском переломилось.
– По-моему, дипломатия твоего мужа заходит слишком далеко, – объявил Робин. – Он даже не пытается отбиваться от Филиппа!
– Ты прав, – хмуро согласилась Пиппа. – И заметь, последние недели он проводит больше времени с испанцами, чем со своими соотечественниками! Ведь так?
– Да, – кивнул Робин и хотел было добавить, что Стюарт готов пресмыкаться самым омерзительным образом даже перед наиболее хвастливыми и тщеславными придворными Филиппа, но решил придержать язык. Не стоит чернить мужа перед Пиппой, даже если тот готов лизать испанцам пятки.
Противники снова сошлись, и на этот раз удар Стюарта попал в цель. Палка короля полетела на землю. Робин глубоко вздохнул и посмотрел в сторону королевы. Та, сжимая руки, с тревогой взирала на мужа. Нельзя, чтобы он выглядел не лучшим образом в присутствии и без того враждебной толпы!
Но страхи оказались напрасными. Следующие две схватки Стюарт проиграл. Палки ломались с убедительно громким треском. Победы короля встречались радостными криками испанцев и угрюмым молчанием англичан, особенно когда соперники подъехали к трибунам, чтобы поклониться королеве. Пиппа внимательно изучала лицо мужа, ничего не выражающее, бледное, с полуприкрытыми глазами и плотно сжатыми губами. Он всего однажды взглянул на нее, но она ощутила исходящие от него волны замешательства и гнева. И, как ни странно, этот гнев частично был направлен на нее. Но при чем тут она? Разве она виновата в том, что он намеренно позволил Филиппу Испанскому себя унизить?
Она ободряюще улыбнулась мужу, но он отвернулся.
