Господь милосердный! В тот же миг у нее между ног потекла горячая влага. Все тело пылало как в огне, а сердце бешено стучало. Ни один мужчина, кроме Тимоти, не пробуждал в ней такого острого желания.
До сих пор…
Нет, это абсурд, это настоящее сумасшествие! Хью де Боукер – ее враг, он здесь для того, чтобы подписать ей смертный приговор, чтобы обокрасть ее и девочек. Она не имеет права испытывать к нему страсть.
Величественная гальярда закончилась, и Пиппа тут же подскочила к Робину, вопрошая на весь зал:
– Ты видел, как я танцевала с твоим отцом, Робин? Я хорошо танцую, да? А теперь ты потанцуешь со мной? Это контрданс. Мы можем танцевать все вместе – ты, я и Пен. Она схватила их обоих за руки и потащила за собой.
Хью пошел к столу. Улыбаясь, он поднялся на помост, легко перепрыгивая через ступеньку.
– Ну и балаболка! – Он сел на подвинутый пажом стул и, взяв кубок, жадно отпил вина. – У меня от ее вопросов началась страшная жажда.
Джиневра едва заметно улыбнулась. Его близость взволновала ее. Когда он наклонился, чтобы взять хлеб из корзинки на столе, она ощутила аромат лаванды и розмарина, исходивший от его волос. Мужчина, уделяющий внимание личной гигиене, – явление необычное!
Чтобы отогнать от себя запретные мысли, Джиневра приказала пажу сбегать на кухню и передать повару, что пора подавать праздничный торт.
–Миледи, позвольте мне попросить Пен подарить мне танец, – обратился к Джиневре магистр Говард, сидевший на одном из самых почетных мест из тех, что были «над солонкой». – Если, конечно, она согласится танцевать с такой развалиной. – Он растянул губы в беззубой улыбке и склонил голову в черном берете. При этом его жидкая седая бороденка забавно дернулась.
– Она будет в восторге, магистр, – заверила его Джиневра, зная, что Пен никогда не обидит старого учителя недовольством и пренебрежением.
– А Пиппа тем более, – пробормотал Хью. – Потому что получит Робина в свое полное распоряжение.
Джиневра рассмеялась – трудно было не отреагировать на его меткую шутку.
– Только ненадолго. У магистра – больные ноги, он уже не так бодр, как в былые времена, зато его ум не утратил остроты. А вообще скоро подадут торт, и Пиппу уже ничто не будет интересовать.
– А мама танцует так же хорошо, как ее дочери? – осведомился Хью. – Или она все еще в трауре?
– Я не надевала траур по Стивену Мэллори, – тихо ответила Джиневра. – И даже не делала вид, что скорблю о нем.
Хью внимательно посмотрел на нее. Вдруг пламя у одной из свечей дрогнуло, и его отблеск зажег огонь в ее серовато-фиолетовых глазах.
