– А почему вы хотите заказать картину именно мне?
– Видите ли, – воодушевился, надеясь, должно быть, на удачу Вениамин Карлович, – я с давних пор страстный поклонник вашего таланта, считаю вас на сегодняшний день лучшим художником России.
– Ну, положим, это спорно, – искренне засомневался Василий Николаевич, хотя похвалой Вениамина Карловича, разумеется, снова был польщен. – А Глазунов, а Шилов?
– Что Глазунов! – решительно не согласился с ним Вениамин Карлович. – Он прямолинеен и неглубок. Рядом с вами я его поставить не могу. Да и никто не может. Вы это прекрасно сами знаете.
Василий Николаевич хотел было заступиться и за Глазунова, и за Шилова, с которыми был давно и хорошо знаком, но потом сдержался, посчитав, что, во-первых, этим он лишь подчеркнет свое превосходство над ними, а во-вторых, надолго отодвинет деловой разговор с Вениамином Карловичем. Продолжить же его надо было немедленно, ведь другой такой посетитель и заказчик появится у Василия Николаевича не скоро, если только вообще появится…
Вениамин Карлович, кажется, тоже был склонен говорить о деле, а не вступать в долгую, хотя, разумеется, и интересную дискуссию о современной живописи. Он несколько раз украдкой взглянул на часы и очень тактично повернул беседу в нужное ему русло:
– У меня есть копии всех ваших картин, но теперь я хотел бы иметь подлинник.
– Но я боюсь вас подвести, – счел за нужное предупредить его Василий Николаевич. – Я давно не выставлялся, работаю очень медленно.
– Иванов тоже работал медленно, – тут же возразил Вениамин Карлович, судя по всему, заранее предвидя и такой поворот в их разговоре. – Я готов ждать. И еще: я готов, если вы согласитесь, сейчас же оплатить шестьдесят процентов гонорара.
При нынешнем положении Василия Николаевича подобное обещание было очень даже существенным и нелишним, но он и здесь не уронил себя и ответил так, как привык отвечать заказчикам в те годы, когда был богат и обеспечен:
– Это не главное.
– Разумеется, – высоко оценил его замечание Вениамин Карлович. – Но я человек деловой и не люблю недоговоренностей.
– Я – тоже, – уже почти по-товарищески, по-дружески улыбнулся в ответ Василий Николаевич и спросил наконец действительно о самом главном для себя: – А какую картину вы хотели бы заказать?
Вениамин Карлович на минуту замолчал, посмотрел куда-то в угол мастерской, поверх мольберта, а потом повернулся к Василию Николаевичу и, глядя ему прямо в глаза, произнес:
