С утроенной силой стала грызть его тоска со вчерашего дня, когда приехал вольный батыр Кудайменде. А сюда Наурызбай пришел, чтобы поговорить наедине со своим братом. Его острые глаза разглядели Кенесары в безбрежной степи…
— Почему ты так плохо выглядешь, мой маленький тюре? — спросила у него, улыбаясь, Кунимжан. — Не заболел ли ты?..
Наурызбай, не в силах скрыть своего состояния, сокрушенно повесил голову:
— Это правда, невестка… Душа у меня болит, сердце ноет, что-то давит в груди…
Кенесары, хорошо знавший эту болезнь, промолчал. Кунимжан попыталась подбодрить молодого батыра:
— Не всегда будут черные тучи, когда-нибудь взойдет и солнце. И недуг твой пройдет…
— Когда же это будет?
— В степи все зависит от коня.
— Не вижу отсюда, куда можно было бы помчаться не оглядываясь. На загнанного в овраг волка похожи мы здесь. И как бы ни гордились волчьей отвагой, прячемся в яме!
Кенесары внимательно посмотрел на младшего брата.
— А ты знаешь, что страшнее всего волк, когда вылезет из логова? Напрягись, покрепче прижмись к земле и готовься к прыжку, мой Науанжан!..
— Нет, Кене-ага… — Наурызбай тяжело вздохнул. — Волк делает прыжок из логова только перед смертью!
— Бывает, что он уносит на тот свет и своего врага…
Молодой батыр упрямо мотнул головой.
— Люблю сам подстерегать врага. А где это удобней делать, как не в Сары-Арке. Там все есть: овраги для засады и степь, где даже ветер не догонит меня…
То же самое чувство испытывал Кенесары, однако для батыра послушание старшим — первая заповедь. И он со свойственной ему сдержанностью напомнил это:
— Орленок, рано вылетевший из гнезда, быстрее стареет. Не торопись выбирать себе путь, пока живы твои старшие братья…
Наурызбай потупился. Больше всех на свете любил он своих братьев. И самым дорогим для него было мнение Кенесары.
— Я слушаю тебя, Кене-ага!.. — тихо сказал он.
Глядящий в степь Кенесары вдруг насторожился. Наурызбай и Кунимжан тоже посмотрели в ту сторону. Со стороны перевала на восточной окраине гор заклубилась пыль. Через некоторое время из нее вырвались два всадника. Они мчались так, словно враги наседали на хвосты их лошадей.
— Это же батыр Агибай! — воскликнул Кенесары. — И конь его Акылак!
— Да, это дядя Агибай… — Наурызбай пристально всматривался в приближавшихся всадников. — А кто же рядом с ним?.. По тому, как прилег к гриве, похож на Ержана…
— Это они!..
И вдруг Кенесары побледнел.
— Ой, баурым!.. — донеслось через всю степь. И сразу заголосили, заплакали в одном ауле под горой, в другом, третьем…
