Спавшая рядом с Реми женщина шевельнулась.
Он тут же повернулся к ней лицом. Она приоткрыла глаза. Узнав молодого человека, она улыбнулась. Он же, напротив, увидел, что ночь явно не пошла ей на пользу и яркий утренний свет это безжалостно подчеркивал. Неужели таким должно быть лицо любимой?..
– Ты…– начала она.
«Мне надо ей что-то сказать», – подумал Реми. В конце концов, этой ночью он одержал первую победу. Надо было закрепить успех какой-либо удачной фразой.
Склонившись к лежавшей женщине, он произнес:
– Еще ни разу в жизни я не встречал подобного рассвета.
Итак, он сам заставил себя в это поверить. У него не оставалось сомнений, что жизнь его коренным образом изменилась. Теперь он стал мужчиной. Мало того, что у него была любовница, с которой он вместе жил, что само по себе было немало и свидетельствовало о его мужской независимости, он преступил последний порог, отдалявший его от семьи. Вступив в эту любовную связь, он одновременно освободился от родительской опеки.
С этого дня все вокруг предстало перед Реми совершенно в другом свете. Уже не могло быть и речи, чтобы он вел себя так, как раньше. На всех окружавших его людей Реми теперь смотрел совсем другими глазами и с удивлением обнаружил то, на что раньше не обращал внимания. В нем изменилось все: и походка, и осанка. Если бы ему позволяли средства, он бы охотно сменил свой гардероб.
Он, естественно, предположил, что его лицо, весь облик говорили о происшедшей с ним, как он верил, перемене. Эта беспокойная и радостная мысль будоражила его. «Разве по темным кругам под глазами, по резко очерченной линии рта, по изменившейся манере держаться это не бросается каждому в глаза?» – думал он.
Этот вопрос вертелся у него в голове, когда он направлялся на Центральный рынок впервые после ночи любви. Если же и впрямь «это» так заметно со стороны, то в родном доме на Центральном рынке его ожидают самые едкие замечания. Ни тугодум-отец, ни легкомысленная мать, ни злая и острая на язык сестра не промолчат и отпустят колкость в его адрес.
Ибо Реми еще не окончательно порвал со своей семьей. Отпустив его из-под родительского крыла, папаша Шассо считал, что после испытания жизнью сын с покаянием вернется в лоно семьи. Относившийся скептически к способности Реми заработать себе на хлеб, рачительный и терпеливый папаша Шассо спокойно выслушивал россказни сына о будущих заказах, заявляя при этом, что сделает окончательные выводы, когда будут конкретные результаты. В глубине души он был даже доволен занимаемой им позицией.
