Время летит, словно ворон, бежит, точно быстроногий заяц [17], и вот уже миновал праздник Середины лета, В начале шестой луны Ли Кэ-гон обратился к своей матери с такими словами:
– Матушка, тринадцатого – день моего рожденья. Надо позвать гостей. Я хочу угостить родных и приятелей – пусть они веселятся в этот радостный день.
Не откладывая, разослали пригласительные карточки родным, друзьям и приказчикам, и назавтра Кэ-юн получил благодарственные подарки – свечи, лапшу и платки. Тринадцатого числа собрались мужчины, и пирушка продолжалась до вечера. На другой день утром с поздравлениями пожаловала женская половина гостей, среди них была и красавица Бай. Она оделась особенно нарядно: в синюю, затканную золотом кофту и пунцовую шелковую юбку; волосы перевиты нитями жемчуга, украшены золотыми и серебряными булавками. Госпожа Бай и ее служанка Цин-цин низко поклонились хозяину и старой госпоже. В восточной комнате в честь гостей был накрыт стол, уставленный всевозможными яствами. По природе своей Ли Кэ-юн отличался отчаянной скупостью, как говорится: вошкой обедал, ножку на ужин оставлял. Но теперь, ослепленный страстью, решив добиться своего во что бы то ни стало, он не поскупился на угощения. Неотступно потчевал он свою гостью, то и дело подливая ей вина, и красавица Бай захмелела. Вот она поднялась из-за стола, чтобы отправить нужду. Дальновидный Ли Кэ-юн, заранее все рассчитав и предусмотрев, еще па-кануне приказал няньке:
– Когда госпоже Бай понадобится выйти по нужде, проводи ее в дальнюю комнату.
Сам он должен был незаметно прокрасться туда же и ждать. Словно нарочно про него говорят стихи:
По стене не стал он лезть,
Не устраивал подкопа,
На глазах у всех решил
Он красавицу похитить.
Вначале все шло так, как было задумано. Красавица Бай вышла. Нянька провела ее в дальнюю часть дома Ли Кэ-юн, томясь неодолимою похотью, двинулся следом, но сразу же войти в комнату не отважился, а решил сперва заглянуть в щелку. Если бы он этого не сделал, может быть, всей нашей истории скоро настал бы конец. Но едва прильнул он к щели, как его объял великий ужас, он отлетел назад и грохнулся оземь.
Поди узнай, что приключилось с ним
И почему лежит он недвижим.
А приключилось вот что: Ли Кэ-юн увидел не красавицу, подобную яшме или цветку, а огромную, с бадью толщиной белую змею. Чудище извивалось по комнате, его глаза, похожие на две плошки, горели золотым огнем. Ли Кэ-юн едва не помер от страха; лицо его посинело, губы побелели. С трудом поднявшись на ноги, он бросился прочь. На счастье, хозяина заметили служанки и подхватили его под руки, а там набежали слуги, принесли успокаивающих лекарств, и Ли Кэ-юн мало-помалу опомнился и пришел в себя.
