– Что в этом смешного? – возразил Джон. – Она, должно быть, несчастна там.
Малькольм не мог объяснить, что он способен судить о настроении Мэдди уже по одному слишком мягкому тону ее письма. Лэнгли казался более спокойным и тихим, чем до того, как сюда впервые прибыла дерзкая красавица и заставила взять ее на работу. Он очень скучал по ней, но, с тех пор как было решено вернуть ее в свет, он понял, что она не останется в Лэнгли навсегда.
– Мэдди – боец. Ей необходим вызов, что-то, с чем она могла бы сражаться. Если бы мои титулованные родственники встретили ее теплом и лаской, им никогда бы не пришлось тащить ее в Лондон, хотя сейчас, я полагаю, она уже обвела их вокруг своего маленького пальчика.
– Как она поступила с каждым мужчиной в Сомерсете, – вздохнул Джон.
Малькольм еще раз взглянул на письмо, затем отложил его в сторону, чтобы возобновить игру.
– Да, это на нее похоже. И Куину следует получше присматривать за ней, иначе ему несдобровать.
– Мэдди, пожалуйста, выходите из кареты, – умоляющим голосом попросил Куин, пытаясь не замечать любопытных взглядов дворецкого и дюжины слуг, которые должны были выгрузить из экипажей весь багаж прибывших.
– Нет, – раздался голос из темноты кареты.
– Что за чушь! – Герцогиня Хайбэрроу закатила глаза, захлопнула веер и начала подниматься по парадной лестнице Бэнкрофт-Хауса среди моря кланяющихся слуг.
Куин заглянул в открытую дверь кареты. Ему следовало бы последние несколько миль проехать вместе с ней, но тогда его мать или горничная все равно помешали бы им побеседовать. Несмотря на все его попытки, они не сумели поговорить и в Хайбэрроу. Где бы он ни встречал ее, его тут же охватывало желание либо накричать на нее, либо поцеловать. Это сводило его с ума, он стал раздражительным.
– Мэдди, Бэнкрофт-Хаус окружен зеленым поясом дубов, а под ними – цветущие розовые рододендроны. К тому же парк очень живописен, и, уверяю вас, подъездная дорога не видна с улицы.
– Я хочу домой, – заявила она. – Тоскливая нотка, прозвучавшая в ее голосе, заставила его на минуту замолчать.
– И куда же это, уточните? – спокойно спросил он. Принимая во внимание ее практичность, он подумал, что этим привлечет ее внимание. И действительно, в следующее мгновение из темноты появилась рука. Он быстро сжал ее в своей. Она дрожала, и он понял, скольких нервов ей должен был стоить этот эксперимент. Когда они подъезжали к пригородам Лондона, Мэдди плотно задернула шторками все окна в карете. Сидя на Аристотеле, он пытался уговорить ее выглянуть из окна, но она даже не ответила.
