– Нет-нет, не здоровайтесь со мной – у меня руки грязные.
Но он все же взял ее руку.
– Немного грязи никому не повредит. Вы считаете меня щеголем?
– Да вроде нет…
– Эмилия также сказала, что вы не прочь со мной видеться. Как с другом, конечно, – добавил он.
– Я бы этого хотела, – волнуясь, ответила Розабелла.
– Я и прошу одной лишь дружбы, мисс Келланд, ничего более. Не пугайтесь: я принял к сведению ваши желания.
– Я не пугаюсь, – нерешительно выговорила она, – просто не ожидала увидеть вас…
– У меня были дела неподалеку, а Эмилия сказала, что вы работаете в саду, и попросила занести вам кое-какие растения – я отдал их Джону Бостоку.
– Спасибо! – Они пошли по дорожке к дому. – Вам часто приходится ездить в Лондон?
– Я постоянно общаюсь с дедом, так как он настаивает, чтобы я принимал участие в обсуждении дел с нашими управляющими и поверенными. Уинболтам принадлежат дома в Лондоне, и я пытаюсь уговорить деда их продать. Они в плачевном состоянии, грешно даже взимать ренту с тех бедняг, что там живут.
– Значит, вы продадите их тем, кто станет платить?
– Нет! Они пойдут на снос. Но все это занимает массу времени. – Он огляделся по сторонам и неожиданно предложил: – Вы в состоянии совершить прогулку, мисс Келланд? Мне хочется размяться.
Розабелла опустила голову, чтобы он не увидел восторга в ее глазах.
– Пойду вымою руки и возьму шляпу, – тем не менее очень сдержанно ответила она. – А вы не хотите ополоснуть руки?
Он улыбнулся:
– Было бы неплохо.
Они шли по дорожке вдоль реки.
– Как здесь красиво! – произнесла Розабелла. – Я никуда не хочу отсюда уезжать.
– Вы так любите деревню? А вот мы с сестрой иногда предпочитаем выбраться в город. Знаете, моя сестра была помолвлена, но разорвала помолвку. На то были серьезные причины. Это произошло несколько лет назад. По-моему, она почти забыла об этом, но с тех пор стала очень осторожной и так никем и не заинтересовалась. В нашей семье тропа любви не очень-то гладкая, мисс Келланд… – Он замолчал. – Извините за откровенность. Вы видели лебедей?
И дальше разговор зашел о задуманных им изменениях в Ширингсе, о достоинствах романов «Уэверли» и «Эмма».[6] Розабелла в очередной раз ощутила, как ее тянет к нему, как ей приятны его чувство юмора и жизнерадостность. Между ними царило полное взаимопонимание. Ни единым движением или словом Филип Уинболт не показал, что смотрит на нее иначе, чем как на друга.
Когда они вернулись к дому, она протянула руку:
