– А что, – спросила Таня, словно невзначай, – все предыдущие жертвы тоже были мужчинами?
– Похоже, что да, – сказал мойщик окон. – Все молодые ребята. Любит же, тварь, свеженькое мяско!
– Говорят, она должна прятаться в низине… В каньоне, у воды, – сообщила публике девушка.
– Кто «она»?
– Тварь.
Народ притих и стал боязливо поглядывать в сторону озера.
– Нет там никого, – сказал старичок с орденом. – С утра, когда труп обнаружили, рейд проводили. Все пусто.
– Да мало ли куда она уползла, – проговорила Таня и сама испугалась своих слов. – Глядите, сколько тут всего: брошенная стройка, подземные гаражи, речка, лес…
Толпа притихла и стала смотреть на Таню.
– А ты что, видела ее? Тварь эту? – подозрительно спросила вахтерша.
– Нет, не видела.
– А тогда откуда знаешь, куда она может уползти?
– Мне эксперт рассказывал, который в прошлый раз с милицией приезжал, – Таня понимала, что это глупо, но ей хотелось немного поговорить о Марке. – Такая история уже была один раз. Во Франции, в XVIII веке. Там такое же чудище пряталось в глубоком каньоне, на берегу реки.
– Ну, эксперт-то знает! – важно подтвердила бабулька. – Он ученый!
– Да, эксперт – ученый, – с удовольствием согласилась Таня.
Эта интереснейшая беседа была прервана появлением милицейской машины, к которой немедленно устремилась толпа. Но Таня не пошла вслед за ними. Марка там все равно не было, это Таня знала точно: с утра они вместе позавтракали, и он поехал в институт. А капитан Сергеев со скулящей собакой ее мало интересовали.
Таня вошла в подъезд и поднялась наверх, в стеклянный пентхаус.
– Фауста Петровна, там опять человека убили, – выпалила она прямо с порога.
– Да ну? – спросила Фауста бесстрастным голосом.
Ее равнодушие неприятно поразило Таню, которая сразу вспомнила о своем сне на левом боку. Хотела посмотреть, такие же у доктора остановившиеся глаза, как в том сне, или нет, но Фауста стояла к ней спиной.
– Это точно зверь какой-то ужасный, – сказала Таня. – Все тело разодрано. Ни один маньяк бы так не смог.
– Еще скажи Жеводанский, – заметила доктор.
– Ну, я не знаю насчет Жеводанского, а вот волк может быть. Или волчица. Надо же, в Европе-то их давно извели, а у нас они так и бегают, гадость такая.
– И очень жаль, что извели, – ответила Фауста, поворачиваясь к Тане. Глаза у нее были вовсе не остановившиеся, а живые, причем очень сердитые. -
Волк – это особое животное. Это настолько древний тотем, что трудно различить, где в нем добро, а где зло. Собственно, в древности это и не разделялось. До такого разделения додумались только чистые.
