Но почему он вернулся? Он покинул дом десять минут назад, сказав Холмсу, что придет поздно.
Кейт не услышала его возвращения, потому что была погружена в размышления о том, как привлечь его внимание. Как ни странно, но его вопрос оказался вполне уместным, учитывая ход ее мыслей.
– Ты уверен, что хочешь знать, о чем я думала?
– Полагаю, я заслуживаю этого. – Алек улыбнулся по-мальчишески очаровательной улыбкой. – Я был… очень занят последнее время. Прости меня.
«Прости меня». Эти два слова мгновенно сняли боль, которую Кейт испытывала из-за его невнимания к ней. Она попыталась продолжать сердиться на него, но не смогла.
– Я надеюсь, ты не откажешься покататься со мной верхом, – неожиданно сказал он.
Кейт, наверное, удивилась бы меньше, если бы ее вдруг подхватил смерч и увлек в небеса. Она растерянно заморгала.
– Покататься верхом?
– Ну да. Ты и я на двух лошадях.
На лошадях? Кейт мысленно издала стон.
Ей очень хотелось заняться с ним чем-нибудь, но почему это не может быть игра в карты? Она умела ловко манипулировать с колодой и знала несколько трюков, в основном запрещенных. Если же Алеку очень нравилось иметь дело с животными, то почему это не могла быть кошка или птичка? Маленькая. Пушистая. Безобидная. Неужели обязательно надо было связываться с четырехногими чудищами? Она не умела управлять лошадью… и не хотела учиться. Но видно, черт ее дернул в этот момент.
– Как хочешь, – сказала она ровным тоном, пожав плечами.
Алек плутовски улыбнулся ей.
– Да, я хочу этого.
Спустя полчаса, когда Кейт вцепилась в поводья гнедой кобылы смертельной хваткой так, что казалось, суставы вот-вот вылезут из кожи, она пожелала, чтобы черт заставил ее также сказать Алеку всю правду.
– Говорю тебе, бесполезно сопротивляться, – пробормотала Кейт, глядя в затылок лошади, как будто это могло заставить животное повиноваться ей. Она была уверена, что кобыла по кличке Леди понимала ее недовольство, но намеренно старалась вывести ее из себя. – Проклятая скотина! Я сказала, двигай вперед!
Алек с улыбкой наблюдал за Кейт, вцепившейся в поводья. На ней была ее мальчишеская одежда, и она настояла на том, чтобы сидеть верхом, отказавшись от дамского седла – от этого проклятого хитроумного изобретения, каким Кейт считала его.
Она прямо заявила Алеку:
– Я не хочу давать этой дрянной скотине шанс сбросить меня на землю.
Алек решил ей не говорить, что эта «дрянная скотина» может сбросить ее в любом случае: будет ли она сидеть верхом или нет.
