Эрвин приехал поздно ночью под проливным дождем. Джоан услышала, как он зовет ее по имени, и приказала своему сердцу не биться слишком сильно в бесплодной тоске о несбыточном.
Она тяжело поднялась с кресла, в котором сидела, глядя на танцующие в камине языки пламени и слушая вой ветра в каминной трубе, и плотнее запахнула длинный халат из теплой мягкой материи. Джоан уже давно перестала испытывать неловкость из-за того, как выглядит.
Ее руки были сложены на огромном пушечном ядре, которое раньше было животом. Ее ребенок — вот смысл всей ее жизни. Эрвин не имел к нему никакого отношения. Ей следовало всегда помнить об этом.
Когда он вошел в теплую, уютную комнату, тяжелые темные шторы на окнах избавляли зрелища бушующей непогоды, Джоан шагнула ему навстречу и спокойно произнесла:
— Думаю, тебе лучше уехать обратно, пока юга не размыло окончательно.
После того как Эрвин вернул ей деньги, отнятые у Барни, он еще несколько раз приезжал сюда, никогда не оставался ночевать. Джоан сомневалась, что он согласился бы провести здесь ночь, даже если бы она попросила его об этом.
— В такую погоду в горах могут быть камнепад, а дорога, идущая вниз, в деревню, превратилась в реку. — Эрвин выглядел крайне усталым, и взгляд его был едва ли не растерянным.
Но Джоан решила, что не должна проявлять сочувствия.
— У тебя нет никаких причин оставаться здесь, — сказала она.
— Нет, есть! — возразил Эрвин таким тоном, что все уже было решено.
Он шагнул в комнату, стащил с себя потемневшую от дождя замшевую куртку и швырнул на пол. Черный кашемировый свитер промок и прилипал к его широким плечам. Эрвин окинул Джоан взглядом, в котором выражались те эмоции, которых ей так не хватало в последнее время.
— Во-первых, — он подошел ближе к ней, — не должна оставаться здесь одна в такую погоду. Во-вторых, — теперь Эрвин стоял так близко к не, что мог дотронуться до нее, если бы захотел, — я должен быть здесь. С тобой. Я не могу жить без тебя. И не проси меня уехать!
Брови Джоан высоко поднялись от изумления, глаза пристально изучали лицо Эрвина. Она видела страстное желание и что-то еще мягкое, почти умоляющее. Или в нем опять заговорило чувство долга перед ней и ее будущим ребенком, которое не позволяло ему оставаться спокойным, зная, что в такую ночь Джоан совсем одна? Погода и впрямь была ужасной, а Кармен и Орландо уехали домой. Или же дело в чем-то еще?
— Н-не понимаю. — Губы Джоан невольно задрожали. Тянущая боль в пояснице, которую она испытывала весь день, внезапно превратилась в острый спазм. Она задержала дыхание, ожидая, пока он пройдет, затем снова села в кресло.
