— Мама сказала, что хочет лечь пораньше. А вот это я нашел в твоем кабинете. — Эрвин протянул ей какие-то бумаги. — Телеграммы от твоего литературного агента. Последнюю принесли сегодня утром, и ее тон почти истерический. Наверное, тебе давно пора разобраться с ними.
Да, это были те самые телеграммы, которые она так долго оставляла без ответа. Джоан безразлично пожала плечами:
— Да, наверное. Но я думала, что это не так уж срочно.
— Не так уж срочно? — удивился Эрвин. — Даже если речь идет о вручении одной из самых престижных литературных наград?
В наступающих сумерках морщины по обеим сторонам его рта выглядели глубже. Не отвечая на его вопрос, Джоан спросила:
— Послушай, мы можем поговорить?
Но она не знала с чего начать. Если бы только ей удалось найти хоть одну-единственную трещинку в этом монолите оскорбленной гордости!
— Я как раз хотел предложить тебе то же самое. — Эрвин шагнул к ней. — Тут есть на чем посидеть? — С этими словами он протянул руку и, заведя ее за спину Джоан, сунул сложенные телеграммы в задний карман ее джинсов.
От прикосновения его пальцев легкая дрожь пробежала по телу молодой женщины. Однако все, что она могла сделать, — это попытаться не замечать ее и покорно следовать за Эрвином. Вскоре они дошли до маленькой беседки, почти скрытой кустами роз и олеандров.
Сердце Джоан сжалось от боли. Она поняла, почему Эрвин выбрал место подальше от дома. Должно быть, решил, что их разговор будет проходить на повышенных тонах, и не захотел, чтобы Саманта их услышала. Но как он мог при вести ее именно сюда! Разве забыл те долгие вечера, которые они проводили здесь, любуясь закатом, тесно прижавшись друг к другу, вдыхая аромат роз и временами отпивая вино из оплетенной соломой бутылки? Они шептали друг другу слова любви и не в силах были разомкнуть объятий…
Или он полностью стер из памяти эти воспоминания, потому что они, как и она сама, уже больше ничего не значили в его жизни?
Джоан захотелось вернуться в дом, чтобы избежать лишних страданий. Но им с Эрвином и в самом деле нужно было поговорить. А сегодня он впервые сам изъявил желание обсудить с ней сложившуюся ситуацию, вместо того что бы отдать ей очередной невыполнимый приказ и уйти прочь.
— Я хочу извиниться за то, как вела себя сегодня, — на одном дыхании произнесла Джоан, боясь, что мужество оставит ее. — То, что я делала, было ребячеством!
— Ну, я бы этого не сказал. Ты вела себя как вполне взрослая женщина. Женщина, которая готова заниматься сексом с утра до вечера с одним мужчиной, хотя прекрасно знает, что носит ребенка от другого.
